– Те истории преувеличивают, – сказала я, что лишь отчасти было правдой.

Я тоже слышала эти истории. По меньшей мере, половина из них была довольно близка к реальности. Что касается другой половины, реальность была намного хуже слухов. И все же не было причин пугать Жака сильнее, чем он уже испугался. Вообще то он был неплохим парнем.

– Правда, что ангельские крылья светятся? – спросил кто то.

Местные собирались вокруг меня.

– Правда, что вы каждое утро пьёте яд на завтрак?

– Вы действительно поджигаете друг друга?

– Она тебя подожжёт, Мик, если ты не дашь ей немного пространства.

Все они рассмеялись. Будь я любым другим солдатом Легиона, они никогда не посмели бы бомбардировать меня вопросами, но они знали меня годами. И они знали, что Калли воспитывала меня не поджигать своих соседей.

– Ваша униформа сделана из драконьей кожи?

– Ваши мечи сделаны из слез ангелов?

– Покажи нам какие нибудь магические фокусы, Леда, – сказал Мик.

– Ага, покажи нам, Леда.

Я скрестила руки на груди.

– Покажи нам! Покажи нам! – скандировала толпа раз за разом.

– Я вам не театральный маг, – сухо сказала я.

Я взглянула на мага, выступавшего неподалёку. Хоть он и был одет в отменный шёлковый халат, он не использовал настоящей магии. Его огнедышащее представление было всего лишь фокусом. Не то чтобы в мире не существовало настоящих огненных стихийников. Просто этот парень был не из их числа. Более того, он был таким же человеком. Однако то, чего ему недоставало в магии, он компенсировал артистизмом. Он был артистом от природы, обладая врождённой способностью захватить аудиторию. Когда местные осознали, что я вовсе не такая интересная, как им казалось, они отстали от меня и пошли смотреть шоу мага.

Поверх рёва огня и звона фальшивой магии я уловила тихий шаркающий звук. Он раздавался в нескольких кварталах отсюда, но быстро приближался. Бегущие шаги. Четыре пары. Я посмотрела поверх домов и мигавших карнавальных огней. Я увидела вдали трёх женщин, бегущих за мужчиной. Они были охотницами за головами, их костюмы из шортов и маек дополнялись светлыми шарфами и очками, чтобы защитить глаза от песка в воздухе. С виду это были очки на Магитеке с информационными индикаторами – высокие технологии, позволявшие тебе зафиксировать цель и отслеживать её в густой толпе и слепых зонах.

Эта способность пришлась кстати, когда мужчина, за которым они гнались, метнулся за карусель и пересёк море людей. Он бежал быстро, но они настигали его. Осознав, что его загнали в угол, мужчина схватил ребёнка, стоявшего возле палатки с шариками.

– Больше ни шагу! – заорал он охотницам за головами.

Они остановились. Толпа притихла. Все замолкло за исключением механической мелодии вращавшейся карусели и тихого отчаянного вопля девочки, когда её шарик в виде дирижабля унёсся ввысь, потерявшись на ветру.

– Никому не двигаться! – рявкнул мужчина, удерживая маленькую девочку перед собой как щит.

Вот теперь это меня просто разозлило. Каким бы отчаянным он ни был – а он был очень отчаянным, судя по маниакальному подёргиванию глаз и пятну пота на шёлковом костюме – нельзя брать детей в заложники. Но если мужчина и обладал какими то моральными принципами, они растворились под весом его отчаяния. Он выглядел так, будто сделал бы что угодно, лишь бы избежать заточения. Он пересёк бы любую границу.

По виду он не походил на матёрого преступника. Вероятно, его преступления были действительно незначительными. Но то тогда, а это сейчас. Взять в заложники ребёнка – это хуже, чем то, что он сделал, чтобы за его голову выдвинули награду. И это стёрло любое сочувствие, которое я могла к нему испытывать. Моя приёмная мать Калли говорила, что большинство людей показывают свою истинную природу, претерпевая колоссальный стресс, и он явно это сделал.