– Завершив разделку туши, переходим к обжариванию наиболее лакомых кусков и маринованию остальных про запас, – ослепительно улыбнулась она. – Но это уже во второй части нашей программы, после выпуска новостей. С вами была Жаннет Удушьева, личный номер 180990. До скорой встречи, любители вкусно покушать!!!

На экране возникла заставка «Продолжение через двадцать минут. Оставайтесь с нами!»

Затем затрубили фанфары, и заставка сменилась огненной подписью «МИРОВЫЕ НОВОСТИ».

Однако их мне посмотреть не дали.

Торчащим из задницы концом кола Сергей Вадимович метко ткнул в черную кнопку на стене. Экран потух, а сам Гомолов сделал замысловатый пируэт под потолком, подлетел поближе и вновь заговорил. На сей раз утробным басом.

– Видишь, подонок, какого прекрасного будущего ты меня лишил?! Я бы жил припеваючи! Писал прекрасные картины! И спокойно, не таясь, удовлетворял бы свои экзотические желания!

– Долго же ты протянуть рассчитывал, педераст старый, – презрительно усмехнулся я. – Столь любезное твоему сердцу царство антихриста настанет не завтра и не послезавтра!

Физиономия Гомолова страшно исказилась (насколько позволял кол во рту).

– Оно не приходит из-за таких, как ты, православных фанатиков! – с ненавистью проревел он. – Вы постоянно вставляете палки в колеса Новому Мировому Порядку. Вы мешаете… уй-я-я-я!!!

Изловчившись, я пнул ногой в рыло слишком близко подлетевшую нежить (существо отбросило далеко назад) и процедил сквозь зубы:

– Убирайся обратно в ад, извращенец сраный! Отныне твое место там и только там… Во веки веков!!!

– И-и-и-и-и-и!!! – пронзительно завизжал Гомолов и с невероятной скоростью завертелся юлой в воздухе.

Так продолжалось секунд двадцать.

– Придите сюда, люди будущего, погибшие от рук этого мракобеса! – прекратив визжать и вертеться, дико завыл он. – Придите и отомстите за себя, за меня!!!

Послышался громкий треск. По всему залу начали взламывать изнутри пол и выбираться наружу уничтоженные мною людоеды. Зарезанные, застреленные, с зияющими ранами и почти целые на вид (те, кого я убил без помощи оружия). В стеклянных глазах мертвецов мелькали багровые отблески. Из пастей текла пенистая слюна. Протягивая руки со скрюченными пальцами, они одновременно двинулись ко мне.

– Сейчас сожрут! Сейчас сожрут! Заживо сожрут! – радостно закудахтал Сергей Вадимович.

– Скоро предвари, прежде даже не поработимся врагóм хулящим Тя и претящим Нам, Христе Боже наш: погуби Крестом Твоим борющие нас, да уразумеют, кáко может православных вера, молитвами Богородицы, Едине Человеколюбче, – истово взмолился я.

Спасение пришло незамедлительно.

Гомолов заскулил побитой шавкой, рухнул вниз и растекся по полу здоровенной лужей жидкого кала. «Ожившие мертвецы» поспешно юркнули обратно в норы. Экран с хрустом развалился на куски. Стены зала начали рассыпаться на глазах.

– Слава Тебе Господи! – благодарно прошептал я, мысленно перекрестился и… очнулся.

Я лежал на кожаном мате в полутемном помещении с прямоугольными колоннами, уходящими ввысь. Посреди него виднелся борцовский «ковер», освещенный точно направленным с потолка пучком света. Рядом стояла плечистая фигура в шелковой маске, в спортивном костюме, в кроссовках и с тростью в руке. А дальше – в полумраке, за «ковром» – сидел кто-то в кресле, одетый в плащ с капюшоном.

– Очнулся, Корсаков? – неживым, измененным голосом (такие бывают, когда используют специальный прибор.