Мы мягко притормозили. Перед воротами возникли две фигуры в пятнистом камуфляже, гулко звякнул металл о металл, и створки скрипуче разошлись в стороны.

 Микроавтобус въехал во двор – просторный, но неухоженный, с полузатоптанными клумбами, перед массивным четырехэтажным зданием из серого кирпича.

 Скорее всего, мы на территории средней руки подмосковного санатория, а судя по снующим по двору людям в камуфляже, санаторий на сегодняшний день используется не по своему прямому назначению. И эта метаморфоза произошла недавно. Колючая проволока и железные ворота бросаются в глаза, как инородные тела. Над всеми постройками еще витает аура тихого, чинного отдыха трудящихся электролампового или текстильного комбината.

 К машине подскочили два амбала с короткоствольными автоматами наперевес, дверца открылась, и мне жестом предложили выйти. Я захватил свою спортивную сумку и, позевывая, выбрался из микроавтобуса.

 – Пошли, – один из амбалов ткнул меня автоматным стволом в спину.

 – Аида, – согласился я и проследовал под конвоем к парадным дубовым дверям некогда оздоровительного заведения.

 В просторном холле меня встретил низкорослый широкоплечий человек при густой черной бороде и опять же в камуфляже. Рядом с ним стояла очередная пара амбалов, только были они наголо обриты и не в пример моим провожатым осанисты и жилисты. Я с первого взгляда понял: эта троица – настоящие профи. Остальные, во дворе и у ворот, – так, ерунда. Вооруженные статисты.

 – Будешь обращаться ко мне «Сержант», понял? – гаркнул бородач.

 – Так точно. Сержант. – Я театрально щелкнул каблуками. Сержант-бородач поморщился.

 – Гной, проводи новичка в каптерку.

 Один из лысых недвусмысленно махнул рукой:

 – Следуй за мной.

 Ничего себе кличка: Гной. И ведь не обижается.

 Из холла в обе стороны расходился широкий, с множеством дверей, коридор. Вообще в архитектурные особенности санатория я врубился сразу. Все стандартно – на каждом этаже холл, коридор и двери номеров, в концах коридоров широкие пролеты лестниц, одноэтажная пристройка в торце здания – столовая, рядом с ней примостился актовый зал с непременной будкой киномеханика. Сколько здесь выпито водки отдыхающими в былые времена, какие страсти здесь бушевали в пресловутые «дни здоровья»… а сколько детей зачато, и не сосчитаешь. Короче, как я уже говорил, люди здесь отдыхали «тихо» и «чинно», по-русски.

 Как я и думал, в конце коридора нас ожидала лестница, только пошли мы не вверх, а вниз, в подвал. И сразу же уперлись в тесный закуточек с тремя дверями. На одной – табличка «Электрощитовая», на другой – многозначительный квадратик с номером 3, на третьей – надпись мелом: «Тир».

 Мы прошли в дверь с номером и оказались в тесной комнатухе, меж ворохами сваленной на полу разномастной мужской одежды.

 За низеньким обшарпанным письменным столом сидел пожилой дяденька в белом халате, рядом топтались четверо камуфляжных статистов.

 – Раздевайся, – негромко велел Гной.

 Я снял с плеча сумку, скинул куртку. Один из статистов тут же подхватил мои вещи, швырнул их в общий ворох и уточнил:

 – Совсем раздевайся.

 Сначала я хотел было возмутиться – в сумке все-таки лежали деньги, и немалые, но передумал и послушно разделся до плавок. Раз добровольно сунулся в чужой монастырь – изволь принимать его устав.

 – Руки в замок, на затылок! – Гной ткнул мне в спину пистолетный ствол, и я подчинился.

 Неожиданно тело пронзила резкая, обескураживающая боль.