— Что ты имеешь в виду? — насторожившись, спросила Женя.

— Смотри, тебя вызывают вечером в субботу, практически в выходной день.

— Не у всех выходной… — возразила Женя.

— К Бокию! — закатила глаза Любочка. — Ты ничего не слышала о коммуне, которую он организовал у себя на даче?

— Какие-то сплетни ходили, но я в них не вникала, — призналась Женя.

— У него в выходные дни на даче собираются члены коммуны, у которых все общее, даже жены. Там такое происходит… — Она снова закатила глаза. — Настоящие оргии!

— Даже если и так, не думаю, чтобы Бокий для этого пригласил меня к себе. Возраст у меня уже не тот, да и о даче разговора не было, — возразила Женя, а у самой появилось нехорошее предчувствие. — А если что, я оттуда уйду и никто не сможет меня задержать.

— Рискуешь, Женька! Глеб Иванович — страшный человек и этого тебе не простит…

— Что ты предлагаешь?

— Не знаю, как бы я поступила на твоем месте.

— Люба, а откуда ты знаешь о коммуне? Может, это только сплетни

— Как бы не так! Источник надежный, так что будь готова…

— Да ну тебя!

— Не веришь? У меня есть знакомый киноартист. Высоченного роста, очень смешной, с громким голосом, фамилия Филиппов. Так он один раз там был. Насмотрелся такого… Напился до бесчувствия, пришел в себя в гробу. Приподнимается, а это похоронная процессия… Настоящая! И рядом с попом идет Глеб Иванович. Он и прикрикнул на Филиппова: «Покойник, лежите спокойно, не высовывайтесь из гроба — дамы пугаются!» Делать нечего, устроился Филиппов в гробу, отдыхает. Гроб поставили, он выглядывает, а рядом могила вырыта! Страшно ему стало, а поп как огреет его по лбу крестом, что из глаз искры посыпались. Начал поп молитву читать и кадилом размахивать. Вроде бормочет как надо, а слова чудные, даже срамные. Тут начали прощаться, некоторые даже захотели напоследок с покойником выпить. Филиппов им в этом не отказал, и ему весело стало. Прощание закончилось, гроб крышкой закрыли. Филиппов думает, что пошутили и хватит, но крышку гвоздями прибили и гроб в могилу опустили. Как комья земли по крышке застучали, поднатужился Филиппов, крышку сорвал, из могилы выскочил и ходу. Да не тут-то было — стали пить за его воскресение. Филиппов пьет и не пьянеет — так на него история с гробом подействовала! А его успокаивают: «Да не волнуйся ты так. Тут каждую неделю кого-нибудь хоронят. Лучше глянь на барышень — какая приглянется, бери любую. У нас — коммуна!»

В субботу вечером ровно в шесть часов, когда Женя пила чай с необычно рано вернувшимся Николаем и Анютой, в дверь постучали. На пороге стоял одетый во все кожаное водитель.

— Здравствуйте, Евгения Тимофеевна! Поторопитесь, Глеб Иванович не любит, когда на встречу с ним опаздывают.

При этих словах Николай даже поперхнулся.

— Какой Глеб Иванович? — спросил он, откашлявшись.

— Глеб Иванович Бокий, наш руководитель, — сказала Женя, торопливо собираясь. Она не поверила словам Любочки: скорее всего, Бокий и в самом деле хочет поговорить с ней о работе лаборатории, о планах и перспективах.

В автомобиле она бездумно смотрела в окно, обдумывая свою речь о проблемах, с которыми лаборатория столкнулась из-за недостаточного финансирования.

Когда за окном городские постройки сменились лесом, зловеще теснившимся с обеих сторон дороги, Жене стало страшно.

— Куда вы меня везете? — спросила она, чувствуя, как от волнения пересохло в горле.