|
Затем быстро выскочила и отвела руками свои густые черные волосы с лица на затылок. – Пожалуйста, мыло?.. Она поймала брошенный им кусок и стала намывать волосы. От мыла пахло салом и овсянкой, оно явно не было сортом, покупаемых в парфюмерных салонах. – Вы быстро соображали там, в Безанкуре, – сказала она ему. – Не особенно. Я просто использовал имевшиеся возможности. Он присел в воду по горло, пытаясь привыкнуть к холоду. – Вы часто так делаете? – спросила она, с ее волос падали мыльные хлопья. – Используете возможности? – Это единственное, что я умею. – «Волчий способ», – подумал он. – Брать, что дают. Габи намылила себе руки, плечи и груди, движения ее были скоры и расчетливы, а не медлительно-соблазняющими. Здесь ждать нечего, – подумал Майкл. Габи просто механически действовала. Казалось она совершенно не думала о том, что ее плотное крепкое тело было менее чем в семи футах от него, и эта ее незаинтересованность – ее уверенность в том, что она может справиться с любой проблемой, если та возникнет – заинтриговала его. Но от холодной воды возникла только дрожь, а не пробуждение желания. Майкл наблюдал, как она намыливала спину, сколько могла достать, но не попросила его помылить остальное. Потом она намылила лицо, еще раз окунулась и вынырнула с розовыми щеками. Затем бросила мыло ему. – Ваша очередь. Майкл соскреб со своего лица маскировочную краску. Грубое мыло щипало кожу. – Свет, – сказал он и кивнул в сторону двух ламп, свисавших на проводах на стене. – Как вы снабжаетесь электричеством тут, внизу? – Мы подключились к линии, идущей на особняк в двух милях отсюда, – сказала Габи. Она слегка улыбнулась, на ее волосах все еще была мыльная пена. – Нацисты используют его как командный пункт. – Она еще раз ополоснула волосы, смывая остатки мыла, хлопья поплыли от нее как кружевные гирлянды. – Мы не пользуемся электричеством с полуночи до пяти часов утра, и расходуем его не слишком много, чтобы они не заметили. – Очень плохо, что у вас нет нагревателя воды. Майкл намочил голову и волосы, окунувшись в воду, затем намылил и вымыл из волос песок. Он еще раз поскреб грудь, руки и лицо, смыл мыло и заметил, что Габи рассматривает его очищенное от красок лицо. – Вы не англичанин, – решила она после нескольких секунд изучения его без маскировочной раскраски. – Я – британский гражданин. – Возможно, так оно и есть… Но вы не англичанин. Она подступила к нему ближе. Он чувствовал естественное благоухание ее чистой плоти, и ему вспомнился яблоневый сад, цветущий белым цветом под весенним солнцем. – Я видела многих англичан, захваченных немцами в 1940 году. Вы не выглядите таким, как они. – И как же они выглядят? Она пожала плечами. Придвинулась на фут-другой ближе. Его зеленые глаза могли бы загипнотизировать ее, если бы она позволила, поэтому она стала глядеть на его губы. – Я не знаю. Может… Они словно дети, занятые игрой. До них не доходило, с чем они столкнулись, когда попытались воевать с нацистами. Вы похожи… – Она запнулась, на ее груди задержалась холодная вода. Она попыталась выразить то, о чем подумала. – Вы, похоже, воюете как будто очень давно. – Я был в Северной Африке, – сказал он. – Нет. Это не то, что я имею в виду. Вы похожи… Как будто ваша война тут. – Габи прижала пальцы к своему сердцу. – Ваша битва – она где-то внутри, да? Теперь была его очередь отвести взгляд, потому что она видела слишком глубоко. – Разве так не у всех? – спросил он и пошел в воде к ступенькам. Пора было обсушиться и отправляться на задание. |
