|
Она не очень понимала в оружии, но рыцари, казалось, гармонировали с тиком и дубом дома, и, как бы то ни было, они представляли собой ценность и давали ей ощущение, будто ее охраняли днем и ночью. Она подошла к широкой лестнице с перилами из резного дуба и спустилась на первый этаж. Двери в гостиную были закрыты, и там, как она инструктировала Александра, находился он. Она постояла несколько секунд, чтобы собраться с силами, поднесла ладонь ко рту, чтобы уловить запах своего дыхания – мятный, слава Богу, – а затем открыла дверь, порозовев от волнения. Серебряные канделябры горели на низких полированных столиках. В камине трепетало небольшое пламя, потому что после полуночи легкий ветерок из пустыни становился прохладным. Пламя отражалось от хрустальных бокалов и бутылок с водкой и виски и мерцало на узорной бутыли с вином у стены, отделанной украшениями из алебастра. Ковер мерцал переплетенными оранжевыми и серыми фигурами, на каминной полке часы показывали около девяти. А вот и он, сидит в плетеном кресле, скрестив ноги, тело его отдыхает, как будто ему принадлежит место, им занимаемое, и он гарантирован от какого-либо вторжения. Он задумчиво рассматривал охотничьи трофеи, размещенные на стене над камином. Но вдруг его глаза остановились на ней, и он встал с кресла с изящной грацией. – Маргерит, – произнес он и подал ей красные розы, которые держал в руках. – О… Майкл! Они прекрасны! Голос у нее был слегка хрипловатый, с великолепной певучестью северо-германских равнин. Она подошла к нему. «Не слишком быстро!» – осадила она себя. – Где вы достали в Каире в такое время года розы? Он слегка улыбнулся, так что она увидела его белые, крепкие зубы. – В саду вашего соседа, – ответил он, и она уловила оттенок русского произношения, который так сильно заинтриговывал ее. Что делать джентльмену русского происхождения в британской разведке в Северной Африке? И почему при этом у него не русское имя? Маргерит засмеялась, принимая у него розы. Должно быть, он шутил: в саду Питера ван Джинта, конечно, были клумбы с безупречными розами, но стена, разделявшая их владения, была шести футов высотой. Майкл Галатин, вероятно, не мог бы одолеть ее, да, к тому же, его костюм цвета хаки был без единого пятнышка. На нем была светло-голубая рубашка и галстук с приглушенными серыми и коричневыми полосками, загар пустыни блестел на его лице. Она понюхала одну из роз, на них все еще лежала роса. – Вы прекрасно выглядите, – сказал он. – Вы сделали другую прическу. – Да. Самая последняя мода. Вам нравится? Он протянул руку, коснулся локона ее волос. Пальцы поласкали его, рука осторожно тронула ее щеку – нежное мимолетное прикосновение к коже, и руки Маргерит покрылись пупырышками. – Вы замерзли, – сказал он. – Вам нужно стать поближе к камину. Его рука погладила ее подбородок, пальцы коснулись ее губ, затем отпрянули. Он подвинулся поближе к ней и положил руку на ее талию. Она не отодвинулась. Дыхание у нее замерло. Лицо его было прямо перед ее лицом, и в зеленых глазах отразилось мерцание красного огня в камине, как будто в них загорелось пламя. Его губы приближались. Она почувствовала, как ее тело пронзила боль. И тут он вдруг остановился, менее чем в двух дюймах от ее губ, и сказал: – Я голоден. Она моргнула, не зная, что ответить. – Я не ел с утра, – продолжил он. – А утром была яичница из порошка и сушеное мясо. Не удивительно, что Восьмая армия так крепко воюет: им хочется скорее попасть домой и получить что-нибудь съедобное. – Еда, – сказала она. – О, да. Еда. У меня есть повар, он приготовил вам обед. Баранину. Это ваше любимое блюдо, так ведь? – Мне приятно, что вы запомнили. Он легонько поцеловал ее в губы и слегка пощекотал носом ее шею, так мягко, что она почувствовала, как по спине побежали мурашки. |
