— Разумеется, все так и есть! Да что с тобой?

Бригид потянулась, расправила ноги, потерла глаза, отбросила назад длинные серебристые волосы и пригладила их.

— Просто кошмарный сон. Ты вошел, и я проснулась. — Она не до конца пришла в себя, но выпуталась из теплых шкур, выглянула из палатки, встряхнулась всем телом, словно сбрасывая с себя воду, и взглянула в небо. — Надо было разбудить меня раньше. Скоро рассвет.

Кухулин снова внимательно оглядел ее и пожал плечами.

— Ничего страшного. — Он протиснулся мимо нее в палатку, сел и стал снимать грязную обувь. — Тебе надо только подбрасывать в костер топливо. Кругом все тихо и спокойно.

— Ты говорил с Сиарой? Взрослые готовы к завтрашнему дню?

— Мы поговорили. Все в порядке.

Бригид напрягла зрение, чтобы рассмотреть лицо Кухулина в сумраке палатки. В его голосе не было никакого намека на эмоции. Воин говорил устало. Сиара интересовала его не больше, чем необходимость подбрасывать топливо в костер.

«Но часть души Ку ясно сказала мне, что любовь к женщинам и к жизни для него взаимосвязаны. Зная это, не требуется обладать инстинктами шамана, чтобы сказать: если Ку выкажет интерес к женщине, будь она крылатой или нет, то это станет первым шагом к выздоровлению».

— Значит, ты поговорил с Сиарой?

Кухулин буркнул в ответ что-то утвердительное и затих.

Бригид взглянула на него повнимательнее.

— Она считает, что новые фоморианцы готовы войти в Партолону? — Снова утвердительное бурчание.

Охотница вышла из палатки. Она слышала, как Кухулин устраивался среди мягких шкур.

«Я должна ему кое-что сказать, посоветовать общаться с Сиарой как можно чаще. Пусть он знает...»

— Бригид, почему ты там прячешься?

Хриплый голос воина заставил кентаврийку подскочить, словно ее застали на месте преступления.

— Я не прячусь!

— Тогда в чем дело? — Он выговаривал каждое слово так тщательно, будто Бригид была одной из крылатых малышек.

— Сиара танцевала очень красиво, — сказала охотница, чувствуя неловкость и смущение.

— Она получила от Богини много даров, — согласился воин.

— Я в жизни не видела более прекрасного танца, — продолжала Бригид, но Кухулин только хмыкнул. — А ты видел?

— Это была подобающая дань Эпоне и Терпсихоре, — проговорил он и зевнул.

— Шаманка выглядела чудесно, — сказала Бригид.

— Ты уже говорила. — Ку опять зевнул. — Бригид, ты будешь сегодня лечить мою душу?

— Не уверена, — ответила она несчастным голосом.

— Могу я поспать, пока ты решаешь?

— Да. Отдыхай, Кухулин.

Бригид отошла к огню. Она подкармливала тлеющие угли и несколько раз обозвала себя бесчувственной, неуклюжей, бестолковой дурой.

15

— Странно, какие они сегодня тихие, — сказала Бригид Кухулину.

Воин оглянулся на притихшую группу маленьких путешественников и подтвердил:

— Я никогда не видел их такими.

— За все утро они ни разу не запели.

— И почти не разговаривали во время обеда.

— Считаешь, дети боятся? — спросила Бригид.

Ей стало не по себе, когда она подумала о том, как, должно быть, страшно этим малышам, если они даже потеряли живость, так свойственную им.

— Им нельзя бояться. Мы не допустим, чтобы с нашими спутниками случилось что-нибудь плохое, — коротко ответил Ку.

— Мы с тобой знаем об этом, но, может, надо сказать так им? — предложила Бригид.

— Я не хочу их волновать, — нахмурился Ку.

— Дети молчат, хотя прежде никогда так не держались. — Она повела головой в сторону безмолвной толпы.