Изменить размер шрифта - +

После дождя горная дорога коварна. Но Караджан вел машину не спеша не потому, что боялся опасностей, — ему хотелось продлить то состояние, в котором он находился после неожиданной встречи с Гулгун и ее матерью. Дважды — на Ходжакентском и Сиджакском перевалах — он останавливался, курил, смотрел в долину, но мысли его все время возвращались к Гулгун…

После той первой встречи с ней Караджан долго не мог успокоиться. Пробовал отогнать мысли о ней, забыться в работе, но девушка с миндалевидными смеющимися глазами так и стояла перед ним. Скажи ему кто-нибудь прежде, что он будет страдать из-за женщины, он рассмеялся бы. В душе он посмеивался над подобными переживаниями, любил подшутить над незадачливыми влюбленными. А что с ним самим нынче происходит? Грудь плотная и широкая, как глинобитная стена, в которую, казалось, ни за что не пробиться стрелам амура, в одно мгновенье сделалась тонкой, как кожура луковицы…

На второй же день после свадьбы Абдуманнопа Караджан отыскал его на стройке. Выскочил навстречу его «БелАЗу», замахал рукой. Абдуманноп свернул на обочину, остановил машину. Караджан взобрался в кабину и, едва поздоровались, стал расспрашивать о Гулгун. Абдуманноп спешил, даже не выключил двигатель. Хотел просто отшутиться, но, заметив, как приятель нахмурил брови, понял, что он заинтересовался его односельчанкой всерьез. Помедлил, припоминая что-то, и стал рассказывать…

Караджан выключил двигатель, боясь из-за шума пропустить хоть слово.

Гулгун, оказывается, была замужем. Ее муж работал в торговле и был замешан в каких-то махинациях. Гулгун случайно узнала об этом во время одного из пиршеств в их доме. Сослуживец мужа, подвыпив, разоткровенничался, стал бахвалиться их темными делишками, рассчитывая, что здесь собрались все свои. А Гулгун возьми да и скажи, что она думает по поводу того, что услышала. Наступила напряженная тишина. Вскоре гости холодно распрощались и ушли. Муж Гулгун, ослепленный гневом, накинулся на нее, стал избивать, приговаривая: «Ты меня опозорила перед друзьями!.. Дура, вся эта роскошь, среди которой ты живешь, приобретена благодаря им, а не на жалкую зарплату!..» Вырвавшись из его рук, Гулгун убежала к отцу.

Наутро, протрезвев, муж прибежал в дом Милтикбая-ака, стал уговаривать Гулгун вернуться, на коленях вымаливал прощение. Но Гулгун не простила. Тогда он принялся упрашивать ее родителей, чтобы они повлияли на дочь, на что Милтикбай-ака сказал: «Посмотри, сынок, на ее лицо. Она стыдится выйти на улицу. Подумай сам, разве могут отец или мать желать дочери вновь оказаться в руках злодея, который так обошелся с ней?..» Бывший муж ушел несолоно хлебавши…

С минуту друзья сидели молча. Потом Абдуманноп включил мотор, давая понять, что больше рассказывать ему не о чем и он спешит.

«Спасибо, друг», — сказал Караджан и, хлопнув его по плечу, выпрыгнул из кабины. Машина взревела и влилась в общий поток «БелАЗов», от тяжести которых, казалось, вздрагивают горы…

Вспомнив разговор с Абдуманнопом, Караджан снова, как и в тот раз, почувствовал ноющую боль в сердце. Все эти дни он болезненно переживал, что не встретил Гулгун раньше. Недаром говорят, что самые сладкие плоды в лесу достаются кабанам.

Машина обогнула каменный уступ, увитый диким плющом, поднялась на последний взгорок, и Караджан увидел на солнечном зеленом склоне свой кишлак Янгикурган, издалека похожий на скопление ласточкиных гнезд.

Всем хорош его кишлак. Все есть в нем. Не хватает только Гулгун. А это ведь все равно что луг без цветов, ночь без месяца, день без солнышка. Как же раньше он этого не замечал? Насколько радостнее было бы подъезжать к своему кишлаку, если бы тут жила Гулгун…

Ей уже двадцать пять… Но и Караджан ведь не юноша. К тому же война оставила на нем свой страшный отпечаток.

Быстрый переход