|
Нет, и не пытайся защищать его. Мистер Стюарт Мерк нахвастал о своем успехе по разным там лондонским салонам, – Камберленд махнул рукой в сторону Челси, – и эта старая корова все пронюхала. – Теперь он, по-видимому, пришел к какому-то решению; он застегнул рубашку и повернулся к своему коллеге: – Я знаю, что ты собираешься сказать, Фрэнк, но отступать нам некуда. Нам остается только идти вперед. Мерку придется уладить дело с этой… этой… – он бы с огромным удовольствием продырявил своим блестящим полированным ботинком лицо на картине, – …с этой вот штукой. Ему придется поработать над ней, чтоб умаслить эту суку. Нет, не задавай мне больше никаких вопросов. Я слишком подавлен, чтобы разговаривать с тобой сейчас.
Пора. Уже пора относить стихи в память о преставившемся олдермене Ли, и Чаттертон спешит вернуться из кофейни на Шу-Лейн в свое жилище. Элегию должны напечатать сразу, а вот сатиру не лучше ли приберечь до чьей-нибудь еще смерти? Он вспоминает свой диалог с аптекарем, мистером Кроссом; как странно, что мне приходится раздумывать о смерти в эту летнюю жару. Скончаться в знойный день, в разгар щедрого лета, среди этого нескончаемого сиянья: вот загадка, которой я пока не в силах разрешить. Но его мечтания прерываются на углу Брук-стрит, где стоит на одной ноге и медленно поворачивается мертвецки бледный человек. Чаттертон останавливается и читает надпись на табличке, выставленной рядом с ним: "Мастер Поз. Чрезвычайный Показ Поз и Подвигов Телесной Мощи". Поворачиваясь, он замечает Чаттертона. Я – модель земного шара, говорит он. Я вращаюсь вокруг собственной оси и вторю движениям самой Природы. Он резко останавливается и, продолжая пристально глядеть на Чаттертона, подражает голосу соловья, а потом реву быка. Чаттертона это занимает, и он швыряет пенни в деревянный ящик возле таблички. А вы умеете изображать и шумы, и разные формы? Мастер поз подмигивает ему и восклицает высоким голосом: Затем он становится боком, складывает перед собой руки калачиком, упершись кулаками в живот, а правую ногу сгибает в колене, заводит вперед и наступает на свою левую ступню, так что его тело изображает эту самую букву. Он мигом сгибается пополам, одной рукой касаясь земли, а другой вцепившись в коленку. Он ложится на спину и, обняв себя за туловище, тянет ноги кверху, а потом загибает их к лицу. Потом он подскакивает и тычет пальцем в сторону Чаттертона. А что иное эти человечьи символы означают, как не ВАС, сэр? Вас! Вас! Чаттертон смеется, но почему-то его охватывает испуг. Да, сэр, вы смеетесь, но взгляните, откуда льется ваш смех. Он прикрывает губы ладонью, а когда отнимает ее, то рот как будто исчез, и нижняя половина лица совершенно пуста. Чаттертон вглядывается в него, а затем повторяет тот же трюк. Мастер поз угрюмо смотрит на него и принимается кружиться на каблуках с такой скоростью, что нельзя как следует рассмотреть ни его спины, ни лица. А Чаттертон, смеясь, в точности подражает всем его движениям, и они вдвоем бешено кружатся на грубой земле. Мастер поз останавливается первым; он с жестом мольбы простирает руки к Чаттертону и глухо бормочет: Да ты просто сумасшедший мальчишка. Не такой уж сумасшедший, нет. Ему не нравится, когда его называют мальчишкой. Не такой уж сумасшедший, чтобы нуждаться в жалости таких, как ты. Мастер поз покачивается на каблуках и поднимает обе руки над головой. Гордец, как я погляжу, гордец – ни дать ни взять Люцифер! К Чаттертону возвращается хорошее настроение. Так значит, ты запомнишь меня, раз я такой гордец? Он направляется к двери дома, где находится его каморка, и кричит через плечо: Ты запомнишь меня!
– Так значит, вот она – да? – Стюарт Мерк держал картину, поднеся ее к свету. |
