– Помнишь, как ты не могла называть его Алексом? Всегда только Александр? – говорит Энди.

– Но мне нравилось. Очень мило.

– Хотя он был очень хорош. Я бы за него вышел.

Вот они, снова проступают на щеках Энди. Ямочки Смущения. Теперь я их узнаю́. На это ушло несколько лет наблюдений в дикой природе, но теперь я знаю: так Энди совершает каминг аут. Он стреляет глазами в сторону и – я почти чувствую это – задерживает дыхание в ожидании реакции Мэтта.

– Тебе бы пришлось тогда в Лансинг переезжать, – говорит Мэтт. – Это уж точно.

Энди ухмыляется:

– Говорят, отличный город.

– Если верить Александру, – добавляю я.

– Мы оба знаем, что ты прочитала про этот город все, что можно было найти в интернете, – говорит Андерсон. Потом поворачивается к Мэтту. – И кстати, Кейт не меньше моего втрескалась в этого парня.

И конечно же – конечно же! – эти слова Энди произносит ровно в момент, когда в общем разговоре наступает случайная пауза.

Мама поворачивается к нему, не скрывая восторга:

– Кейт была в кого то влюблена?

Я бросаю на Энди самый убийственный из арсенала своих взглядов.

Он закусывает губу:

– Не вот прямо влюблена…

– Знаешь, – я резко встаю, – мне нужно… кое что.

– Я с тобой. – Энди тут же вскакивает со стула. – Скоро вернемся, – кричит он через плечо, следуя за мной в спальню.

Я захлопываю за нами дверь:

– Какого черта?

– Прости, Кейт, мне так жаль! Она разговаривала о чем то своем. Я не думал…

– Ты же понимаешь, что я теперь до конца своих дней обречена слушать про Александра из Мичигана?

Я оседаю на край кровати.

– Тебе не кажется, что ты преувеличиваешь? Самую малость? – Энди садится рядом, положив руку мне на спину.

– Не кажется. – Привалившись к его плечу, я вздыхаю. – Молчи. Мне просто не нравится, когда кто то знает о моих крашах. И тебе это известно. Секретная информация.

– Это было два года назад.

– И что? У Статута о секретности нет ограничений по времени…

– Нарушением Статута это будет считаться, только если я расскажу все Александру.

Я поднимаю на него раздраженный взгляд.

– И я все еще уверен, что он был геем, – добавляет Энди. – Помнишь, как он волосы мои трогал?

– Ты разве не сказал тогда, что это было проявлением скрытого расизма?

– На 100 % было. – Он похлопывает себя по макушке и закатывает глаза. – Но он делал это так бережно. Я тогда сразу подумал: «Сэр, да вы гей».

– Что? Нет. Он би. У него и подружка была.

– Ага, в Лансинге. Выдуманная подружка из выдуманного Лансинга…

– Минуточку…

– МИНУТОЧКУ, ЛАНСИНГ, МИЧИГАН, СУЩЕСТВУЕТ И ЯВЛЯЕТСЯ СТОЛИЦЕЙ.

Я не могу сдержать улыбки.

Энди обнимает меня.

– Люблю твою мордашку, котенок.

– И я люблю твою тупую рожу. – Я закатываю глаза. – Пойдем посмотрим, готов ли десерт.

Сцена тринадцатая

В субботу все на улице залито водой. Я, честно говоря, относительно дождя довольно капризна. Он необходим, и это понятно. Полностью поддерживаю его существование. Не понимаю только, зачем при этом вести себя так грубо. Дождю плевать на твои планы, прическу, на все. Он просто проникает в твою жизнь, как какой нибудь пижонистый мальчишка – в личные сообщения. Не спрашивает разрешения, не оставляет тебе выбора, просто вынуждает смириться.

Поэтому сегодня у нас день сидения дома.