Команда была наполовину шведской, наполовину эстонской, но спасся только один моряк, и он был швед, и звали его Магнус.

Мы нашли его около Аландских островов. Его корабль пошел ко дну. После кораблекрушения ему удалось ухватиться за какую — то доску. Он звал своих товарищей, но никто не отзывался. Когда шторм утих, туман встал сплошной стеной. Ничего вокруг не было видно. Казалось, парень был обречен.

Но ему повезло. Он лежал на доске, а не в ледяной воде. И он не замерз насмерть.

Мы не знаем, сколько времени Магнуса носило в море. Может быть, дни, а может, часы, потому что туман не рассеивался. Магнус плыл через молочно — белый мир, не слыша ни малейшего звука, кроме своих собственных стонов, когда он пытался звать на помощь.

Затем он почувствовал запах дыма. Дым мог исходить только от человеческого жилья.

А человеческое жилье означало спасение. И он начал грести в сторону дыма.

В нем вновь зажглась искра надежды. Он греб изо всех сил, он был на верном пути, потому что запах дыма становился сильнее.

Он слышал, как мычит корова. Дул легкий бриз, и запах дыма становился все ближе.

Господь не оставил Магнуса, и он увидел землю. Но он едва ли мог поверить своим глазам.

Рай.

Это было единственным объяснением. Он сбился с курса, и его занесло морским течением в рай. Да, рай и должен, по всей видимости, находиться на райском острове. И тут он увидел остров.

Еще несколько судорожных движений, и он оказался на берегу. Кромка песка оканчивалась травяным склоном. Дома выглядели аккуратными и были окружены цветущими садами.

Было тепло. Сначала Магнус просто сидел и смотрел. Он боялся, что это райское видение рассеется, как туман.

Все вокруг сияло и сверкало. Магнус встал на ноги и двинулся по берегу к лугу и домам. Он ушел из нашей истории, и мы о нем больше никогда не услышим.

Утром Андерсу показалось, что все его тело представляет собой сплошную рану. Суставы болели после ночи на жестком полу, голова разламывалась, шею было не повернуть.

Он пытался найти хоть одно место на теле, которое бы не болело. Осторожно ощупав языком зубы, он отметил, что все они целы. Но вкус во рту был просто отвратительным.

Наконец Андерс сумел сесть и ухватиться за ручку двери. Добравшись до ванной комнаты, он пил до тех пор, пока не почувствовал, что сейчас лопнет. Перед глазами плясали белые пятна, и, чтобы помочиться, ему пришлось сесть на унитаз. Потом он долго сидел, положив голову на руки, собираясь с силами и мыслями.

Головокружение стало меньше, он встал и стянул с пояса комбинезон Майи. Он был в темных пятнах крови. Он начал раздеваться, сбрасывая с себя одежду.

Рубашка стояла колом, а джинсы, казалось, приклеились к коже. Стащив их, Андерс заметил, что рана на ноге начала кровоточить. Ему показалось, что от него пахнет каким — то смрадом, и он не осмелился посмотреть на себя в зеркало.

Водогрей работал плохо, и вода была чуть теплой. Кое — как вымывшись, он начал отчищать раны на шее и бедре. Артерии были целыми. Он промыл раны холодной водой, и порезы заныли.

Андерс стоял под душем, пока вода не стала ледяной, и все пил, пил. Наконец он выключил душ, вытерся полотенцем. Теперь голова работала совершенно ясно.

Наконец он решился взглянуть в зеркало. Он выглядел не так уж плохо, как думал, но рана на шее была глубокой. Андерс достал бинты и перевязал рану, как сумел. Чтобы зашить ее, надо было обращаться в больницу Нортелье, а там пришлось бы объяснять, что случилось, а любое объяснение было бы слишком неправдоподобным.

И кроме того…

Пока он сражался с Хенриком и Бьерном, он ясно почувствовал то, о чем говорил Симон: море слабело.

В море была какая — то болезненная слабость. Вот поэтому — то Сигрид и сумела подняться на поверхность.

Андерс голым прошел через прихожую в спальню. Кожа покрылась мурашками от холода, и он достал чистую одежду, привезенную из города: нижнее белье, черные вельветовые брюки и синюю клетчатую рубашку.