– Подливайте себе виски, – сказал шеф. – Я после этой чертовой охоты еле двигаюсь. Есть какие-нибудь соображения, Дэйнтри?

– Большинство сотрудников Шестого отдела пришли туда уже после Блейка. Если их контакты сомнительны, тогда никто ни от чего не гарантирован.

– Так или иначе, утечка, похоже, произошла в Шестом отделе, и скорее всего в секторе Шесть-А. Либо дома, либо за границей.

– Начальник Шестого отдела Уотсон поступил к нам сравнительно недавно, – сказал Дэйнтри. – Он прошел тщательнейшую проверку. Затем там есть Кэсл – он у нас очень давно, мы отозвали его семь лет назад из Претории, так как он был нужен в секторе Шесть-А и потом были еще личные причины – сложности с женщиной, на которой он хотел жениться. Он, правда, поступил к нам, когда проверка была не такая строгая, но я считаю: он чист. Унылый тип, хотя картотеку ведет, конечно, первоклассно, а опасность обычно представляют люди блестящие и честолюбивые. Брак у Кэсла крепкий, хотя женат он вторично: первая жена его умерла. Один ребенок, дом в Большом Лондоне, купленный под закладную. Застрахован – все взносы на сегодняшний день внесены. Живет скромно. Даже не имеет машины. Насколько мне известно, каждый день ездит на станцию на велосипеде. Диплом третьей степени по истории. Старателен и добросовестен. Роджер Кэсл из казначейства – его кузен.

– Значит, вы считаете, он абсолютно чист?

– Есть у него странности, но не скажу – опасные. К примеру, это он посоветовал мне привезти «Молтизерс» леди Харгривз.

– «Молтизерс»?

– Это длинная история. Не стану сейчас вам ею докучать. Ну а потом там есть Дэвис. Не убежден, что я в таком уж восторге от Дэвиса, хотя с допуском у него все в порядке.

– Налейте мне еще виски, хорошо, Персивал, – прекрасно. Каждый год говорю, что это моя последняя охота.

– Но эти мясные пироги с почками, которые подает ваша супруга, просто великолепны. Я бы не хотел их лишаться, – заметил Персивал.

– Думаю, мы сумеем найти и другой предлог, чтобы их отведать.

– Попробуйте развести форель в этом вашем ручье… Дэйнтри снова почувствовал, как в нем шевельнулась зависть: снова он оказался в изгоях. Вне службы, где он занимался охраной безопасности, он не жил общей жизнью со своими коллегами. Даже ружьем он пользовался как профессионал. Персивал, говорят, коллекционирует картины, а шеф? Богатая жена-американка открыла для него целое поле светской деятельности. А Дэйнтри во внеслужебное время дозволено было разделить с ними лишь мясной пирог – в первый и, наверное, в последний раз.

– Расскажите-ка мне поподробнее про Дэвиса, – сказал шеф.

– Университет в Рединге. Математика и физика. Часть военной службы проходил в Олдермастоне. Никогда не участвовал – во всяком случае, в открытую – ни в одном из маршей. Само собою, лейборист.

– Как и сорок пять процентов нашего населения, – сказал шеф.

– Да, да, конечно, и все же… Холостяк. Живет один. Деньгами распоряжается весьма свободно. Любит портвейн высшего качества. Делает ставки на тотализаторе. Это, конечно, классическое объяснение, почему человек может себе позволить…

– А что он еще себе позволяет? Кроме портвейна.

– Ну, у него «ягуар».

– У меня тоже, – сказал Персивал. – Я полагаю, мы не имеем права спросить вас, как была обнаружена утечка?

– Я бы вас сюда не приглашал, если бы не мог вам это сказать. Об этом знает Уотсон и больше никто в Шестом отделе. Источник информации необычен – наш человек, который продолжает работать в Советском Союзе.