— Ну, фрайер, сам напросился! — «Черносотенец» с повязкой через лоб неожиданно ловко достал и крутанул нож‑бабочку. — Или ты платишь за борзость, не поднимая кипежа, или я тебя щас порежу, кишки выпущу!

Крутов вздохнул и шагнул вперед.

Вряд ли мотоциклист успел сообразить, что произошло.

Нож вдруг вырвался у него из руки, в голове вспыхнуло пламя, ноги оторвались от земли, начался свободный полет «в невесомости»… который закончился в кустах метрах в четырех от мотоцикла. Второй байкер дожидаться своей очереди не стал, рванул к лесу, демонстрируя смекалку и приличную скорость. Крутов сел в машину, где его ждал обиженный байкерами дед, несколько оживший после показательного выступления полковника.

— Ну‑к, ты и вяхи

раздаешь! — крякнул он. — Не дай Бог, окочурится сердешный!

— Выживет, — усмехнулся Крутов, высунул голову из окна, обращаясь к женщине. — Вас подвезти?

— Не надо, — опасливо отступила она, — сама доберусь. Спасибо вам.

Егор погнал машину по полю, пока не выехал на проселочную дорогу, ведущую к Выселкам. Через пять минут он был в деревне.

Выселки представляли собой одну длинную улицу, идущую вдоль оврага, с двумя десятками разнокалиберных домов, одним колодцем посредине и одним магазином под названием «Сельпо». В разгар лета здесь царили зной и пыль, и спасало от этого деревню только отсутствие постоянного потока автотранспорта и ухоженные сады. В настоящий же момент наводнившая деревню дивизия байкеров, — Крутов насчитал полтора десятка мотоциклов, три из которых носились из конца в конец деревни, — превратила улицу в реку пыли и грохота, от которого в панике разбегались куры, собаки и прочая домашняя живность, а люди глохли, как от стартующего авиалайнера.

Селиван Федотович приуныл, заерзал на сидении, с сомнением поглядывая на водителя. Вид его красноречиво говорил: лучше бы с ними не связываться!

Крутов похлопал его по плечу, остановил машину у колодца, поразмышлял несколько секунд — брать ли с собой оружие или нет, и решил не брать.

— Пошли, отец, — сказал он, — восстанавливать справедливость.

Главаря байкеров, действительно выглядевшего настоящим «бардадымом» — за два метра ростом, могучего телосложения, с громадным пузом, обладавшего бордового цвета круглой физиономией с глазками неопределенного цвета и носом‑туфлей, Крутов обнаружил в саду, окружавшем один из опрятных домиков под черепичной крышей. Здесь же сгрудились устрашающего вида железные кони мотоциклистов, обвешанные кучей прибамбасов от дополнительных фонарей и стопсигналов до обтекателей и труб, антенн, счетчиков, эмблем, фигурок зверей и птиц. В окружении молодцов и молодиц в коже и черных майках бардадым лакомился клубникой, которую ему собирали подчиненные, вытаптывая при этом цветы, грядки с овощами и не обращая внимания на причитания хозяйки усадьбы, пожилой женщины с неизменным платком на голове. Она стояла у крыльца, то и дело вытирая слезы кончиками платка, но подойти к бесчинствующим гостям боялась.

Мимо пронесся орущий во всю глотку молодой человек на своем «харлее‑дэвидсоне». Увидев идущих Крутова и Селивана Федотовича, он резко свернул к ним, желая видимо обдать пылью, заставить отскочить, и Егор, увернувшись, ударом ноги выбросил наездника из седла. Мотоциклист пролетел по воздуху несколько метров, врезался в деревянный штакетник, едва не сломав его, и затих на некоторое время. Его мотоцикл заглох, пропахал борозду в дороге и уткнулся в стоящие мотоциклы. Стало тихо. Лишь на другом конце деревни взревывали моторы: еще двое байкеров гонялись там за курами.

Команда вожака стаи, с хохотом кормившая своего повелителя, примолкла. Оглянулся и он, увешанный цепями и бляхами, не человек — киборг, монстр из американского «светлого» будущего.