— Этот Христос — Иисус из Назарета, — ответил Матфей.

— Ага, а кто же он такой или кем был?

— Да где ты был все эти годы?! — прорычал Фома, уже забыв об осторожности. — Это, как говорят, человек, посланный от Бога. — Но осторожность быстро возвращалась к нему: — Обрати внимание, я не говорю, что это я так утверждаю…

— Умер и погребен, — произнес Матфей. — Он еще говорил, что на третий день восстанет из мертвых. И что-то подобное, говорят, произошло, но никто в этом не может быть уверен.

— Послан от Бога? Если он послан от Бога, почему кто-то должен сомневаться? Если он сказал, что может воскреснуть… Ну ясно же, что он воскрес! Вы мне кажетесь неумными людьми, которые плохо знают Писание.

— Послушай, ты! — сказал Фома, потрясая кулаком. — Может быть, мы люди и не очень грамотные, но мы и не дураки и не собираемся терпеть, когда нас называет дураками какой-то неизвестный, который шагает рядом, но боится показать свое лицо. Дурак-то ты как раз и есть, поскольку не имеешь никакого понятия о том, что греки называют логикой. Слова «человек был послан от Бога» и знание о том, что он был послан Богом, — это вовсе не одно и то же.

— Мы знаем Писание и верим тому, что там сказано, — произнес Матфей.

— Вы верите, что исполнятся пророчества? Пророчества о пришествии Сына Божьего?

— Конечно же верим.

— Вы верите, что пророчества уже исполнились?

— Послушай! — произнес Фома и остановился, чтобы стать перед незнакомцем, который был вынужден тоже остановиться. — Кто бы ты ни был, приятель, но то, чего я хочу, очень просто. Чтобы я мог видеть его перед собой, ибо видеть значит верить. И прикоснуться к его ранам этими пятью пальцами и этими, и…

— Если ты хочешь прикоснуться к ним десятью пальцами, Фома, тебе лучше отбросить свою палку.

— Откуда тебе известно мое имя?! Кто назвал тебе мое…

И тут он увидел и упал на колени.

— Встань, Фома. Встань, Матфей. Благословенны те, кто верит, не видя. Теперь можешь прикоснуться, Фома.

Несколькими неделями позже, вечером, одиннадцать учеников сидели за столом в верхней комнате постоялого двора, находившегося недалеко от Галилейского моря. Слуга, развязный молодой человек с маленькой щепочкой, вставленной между зубами и служившей чем-то вроде игрушки для его языка, войдя, спросил:

— Мне сейчас подавать?

— Еда горячая или холодная? — спросил Симон.

— Когда принесу, будет горячая. А станете ли вы есть ее горячей — дело ваше.

— Тогда неси, — сказал Петр. — А нам понадобятся еще одно блюдо и одна чаша.

— Значит, будет еще кто-то?

— Пока мы не знаем, но думаем, что так, — ответил Фома.

— Тогда вам лучше было бы оставить для него немного места, не так ли? сказал слуга и вышел, чтобы принести хлеба и кувшин вина.

Ученики, сидевшие на скамье, близко придвинутой к стене, начали неловко сдвигаться, не зная, где оставить свободное место.

— Он может сесть рядом с тобой, как прежде, — сказал Иоанну Фома.

— Последний раз нам вместе было совсем неплохо, — произнес Андрей. — Месяц назад или около того. А кажется, годы прошли.

— Теперь нас одиннадцать, — сказал Петр. — Нам следует ожидать еще кого-то.

— Может быть, он найдет кого-то и приведет с собой, — предположил Матфей.