— У меня его нет, Поль, — сказала она напряженно. — Это абсурд. Зачем мне убивать Хэролда?

— Я могу сказать, зачем, — рассмеялась Дотти.

— Помолчите, — сказал я и обратился к Оливии. — Может быть, Муни вы убили не для того, чтобы заставить его замолчать. Может быть, вы обнаружили возможность взять реванш и воспользовались ею. Вы доктор, а значит, знаете, как пользоваться шприцем, и, вероятно, даже можете отличать смертоносный состав от иного — по запаху, вкусу или как-то еще. Может быть, убийство не имеет ничего общего с тем, до чего я пытаюсь дознаться, но виновного мне надо найти.

— Только не я! — выпалила она. — Вы должны поверить…

— А что если все эти личные отношения между вами и Муни — чистой воды камуфляж и существуют вещи, в которые я не посвящен, — продолжил я. — Вы однажды уже намекали на нечто совсем загадочное. В любом случае, черт с ними пока, с мотивами. Вы сказали, что Крох мертв, док. Это значит, что вы его осмотрели. По словам Дарден, вас также позвали к Муни. Игла перешла от Кроха к Муни. Где же она?

— Я вам сказала — шприца у меня нет.

— Извините. Вам еще придется доказать это, как и другим.

— Я не буду раздеваться при вас, Поль, — тихо произнесла она. — Вам придется… снять с меня одежду силой.

— Я справлюсь с этим, — ответил я. — Но зачем так все осложнять, если скрывать вам нечего? Вы же врач. А до этого были студенткой-медиком. Какая для вас тайна в человеческом теле? Мне нужен этот шприц, док. Или я хочу знать, что он не у вас. Вам будет легче, если я попрошу: ну пожалуйста!

Она отрицательно покачала головой, едва заметно. Выжидающе выпрямилась. В ее глазах был панический страх, и я вспомнил, что, хотя мне было позволено ею овладеть, я никогда еще не видел Оливию обнаженной — она или оставалась в комбинации, или же просила разрешения переодеться в соблазнительную ночную рубашку. Может, у нее на то свои причины, пусть так. Может, дело в этом. Но если ей есть что скрывать, то оставался лишь один способ это выяснить.

Я, прихрамывая, ступил вперед. Оливия ожидала не шевелясь, но когда я протянул руку, чтобы взяться за ворот платья, она судорожно вздохнула и схватила меня за запястье.

— Нет! — закричала она. — Поль, не надо! Пожалуйста, у меня его нет. Клянусь! Вы не можете… — она помедлила и, заглядывая мне в глаза, твердо произнесла: — Вы не можете так поступать со мной, Поль!

Я ответил резко:

— Вы хотите все для меня усложнить?

— Да, — сказала она яростно, — да, и когда вы напрасно посрамите меня, не найдя того, что вы ищете, то, надеюсь, будете до конца своих дней вспоминать, как я клялась вам — шприца у меня нет.

— Я буду помнить, — я вырвал руку и снова взялся за ворот платья. В ее глазах я прочел признание поражения.

— Подождите, — задыхаясь, вдруг сказала она. — Подождите! Я разденусь сама, — она замялась. — Позвольте мне… дайте только одну вещь, Поль. В качестве любезности.

— Пожалуйста, но что вам нужно?

Она протянула руку. Я быстро отступил.

— Стойте, что вам?

— Расческу, — сказала она.

— Расческу?

— Да, расческу из вашего нагрудного кармана. Всего лишь дешевую маленькую расческу. Вы можете внимательно осмотреть ее, прежде чем дадите. Я не хочу, чтобы вы рисковали, — в ее голосе звучали горькие нотки.