Престо ни секунды не оставался спокойным. Двигались его руки,
его ноги, его туловище, его голова и его неподражаемый нос.
Трудно было объяснить, почему каждый его жест возбуждает такой
неудержимый смех. Но противиться этому смеху никто не мог. Даже известная
красавица леди Трайн не могла удержаться от смеха, хотя, как утверждают
все знавшие ее, она не смеялась никогда в жизни, скрывая свои неровные
зубы. По мнению американской критики, смех леди Трайн был высшей победой
гениального американского комика.
Свой природный дар Престо удесятерил очень своеобразной манерой
играть. Престо любил играть трагические роли. Для него специально писались
сценарии по трагедиям Шекспира, Шиллера, даже Софокла... Тонио - Отелло,
Манфред, Эдип... Это было бы профанацией, если бы Престо не играл своих
трагических ролей с подкупающей искренностью и глубоким чувством.
Комизм Бэстера Китона заключался в противоречии его "трагической",
неподвижной маски лица с комичностью положений. Комизм Тонио Престо был в
противоречии и положений, и обстановки, и даже его собственных внутренних
переживаний с его невозможной нелепой, немыслимой фигурой, с его жестами
паяца. Быть может, никогда еще комическое не поднималось до таких высот,
почти соприкасаясь с трагическим. Но зрители этого не замечали.
Только один человек, крупный европейский писатель и оригинальный
мыслитель, на вопрос американского журналиста о том, как ему нравится игра
Антонио Престо, ответил: "Престо страшен в своем безнадежном бунте". Но
ведь это сказал не американец, притом он сказал фразу, которую даже трудно
понять. О каком бунте, о бунте против кого говорил писатель? И об этой
фразе скоро забыли. Только Антонио Престо бережно сохранил в памяти этот
отзыв иностранца, которому удалось заглянуть в его душу Это был бунт
обделенного природой урода, который стремился к полноценной человеческой
жизни. Трагическая в своей безнадежности борьба.
Но и право играть трагедии досталось ему не легко. В первые годы его
заставляли выступать только в шутовских ролях, ломаться, кривляться,
получать пинки и падать на потеху зрителей. В его дневнике имелись такие
записи:
12 марта
Вчера вечером прочитал новый сценарий. Он возмутил меня. Дурацкий
сценарий, а для меня - дурацкая роль.
Сегодня зашел к нашему директору, говорю:
- Глупее ваш сценарный департамент не мог придумать сценария? Когда
же это кончится?
- Когда публика поумнеет и ей перестанут нравиться такие картины. Они
дают доллары, и это все, - ответил он.
Опять доллары! Все для них!
- Но вы сами развращаете зрителей, портите их вкус подобной
пошлостью! - воскликнул я.
- Если у вас такая точка зрения, вам лучше не сниматься для экрана, а
поступить воспитателем в пансион благородных девиц. У нас коммерческое, а
не педагогическое предприятие. Пора вам это понять, - спокойно возразил
директор. |