Тина, пустившись в торопливые объяснения, моментально позабыла обо всех страхах. Умоляюще глядя в его суровые глаза, девушка просила понять, какие перспективы сулит возможность отыскать загадочного лесного доктора и какими причинами она руководствуется. Рамон слушал молча, пока последние слова не замерли у Тины на губах, но стоило ей вообразить, будто сквозь застывшую на лице сеньора маску невозмутимости пробился лучик интереса, как эту робкую надежду убил неестественный смех Инес, звонко раскатившийся по поляне.

— Что за глупость! — оживленно защебетала она. — Никогда не слышала ничего более нелепого! Вы, должно быть, крайне наивны, — бразильянка усмехнулась, — если думаете, что какой-то примитивный грязный докторишка, живущий среди дикарей, может знать о таком серьезном заболевании больше именитых врачей!

— А разве врачи сами создают лекарства, сеньора? — негодующе вспыхнула Тина. — Растения — первейшее сырье для лекарств, именно из них были получены такие бесценные препараты, как хинин и пенициллин. Я признаю, что в крупных научных лабораториях химики нередко совершенствуют свойства натурального продукта, но они не получили бы растений для своих исследований, не будь таких людей, как этот лесной доктор, — тех, кто по чистой случайности обнаруживает новые лекарственные свойства известных растений, а также ботаников и селекционеров, которые, используя малейший шанс, добиваются, чтобы такие растения культивировали!

— Браво, Тина! — громогласно заявил Тео. — Это было очень убедительно, настолько, что у любого, кто выслушал твою речь, должна возникнуть потребность помочь тебе в поисках. Если только, — американец лукаво улыбнулся сеньору, — он не боится ужасных аборигенов и их страшного оружия. В любом случае, — пообещал он Тине, — я буду счастлив проводить тебя к деревне дикарей.

— Вы этого не сделаете, Брэнстон, — холодно возразил сеньор. — Решения в этой экспедиции принимаю я. А я обязан как следует обдумывать любые действия каждого из участников этой экспедиции, что отнюдь не делается так быстро, как вы полагаете.

Тео самодовольно ухмыльнулся. Американца ничто не могло расстроить теперь, когда он сумел сделать подлость человеку, заставившему его впервые в жизни почувствовать себя маленьким и ничтожным. На губах Брэнстона остался сладкий привкус мести, а воспоминание о собственном триумфе бальзамом легло на душу, даруя ощущение полной безопасности даже в присутствии деспотичного сеньора.

Но холодный, презрительный взгляд Рамона недолго задержался на торжествующей физиономии Тео, а, скользнув, остановился на грустном личике Тины. Она поспешно подняла глаза, как только сеньор заговорил.

— Я уважаю ваши побуждения, сеньорита, и достаточно путешествовал в обществе ботаников, чтобы признать сказанное вами чистой правдой. — Сердце Тины с надеждой замерло. — И тем не менее, — тотчас разочаровал ее Вегас, — то, о чем вы просите, обсуждению не подлежит. Пусть все участники экспедиции изъявят желание сопровождать вас, мне придется им отказать, поскольку риск слишком велик.

Глубокое разочарование Тины вызвало среди мужчин сочувственный шепот.

Феликс Крилли первым выступил в ее защиту;

— Это ваше последнее слово, сеньор? Было бы стыдно подойти так близко к цели путешествия Тины и не помочь девушке добраться да нее. Я первый буду рад отправиться в эту деревню, если вы измените свою точку зрения.

Дружный хор голосов свидетельствовал о том, что Феликс высказал общее мнение, и надежда Тины воскресла. Она с замиранием сердца подумала, что вряд ли сеньор сможет отказать, когда его единодушно просят все. Однако девушка быстро убедилась, что Рамон способен и на это.