— Может быть, не стоит разводиться?

— Я же тебе объяснял! — нетерпеливо воскликнул Сэшеа. — Замкнутость, ограниченность. Конец жизни. Нужно вырваться, освободиться.

— Ну-ну…

— Я ведь женился без какого-то особенного чувства, — принялся исповедоваться Сэшеа. — Помнишь, мы с тобой холостыми все шутили: «Главное — регулярность и нормальные бытовые условия»?.. Если честно, я через неделю после свадьбы понял, что буду ей изменять.

— А может быть, ты это знал уже и до свадьбы?

— Не отрицаю, — искренне признался Сэшеа. — Ты меня понимаешь…

— И часто ты ей изменял?

— Ну… пока ни разу, увы, но…

— Ну и жил бы и дальше с ней, а? — посоветовал я.

— Нет, нельзя, — твердо сказал он. — Во-первых, ограниченность, а во-вторых, уж я тебе и это честно скажу, она совершенно перестала меня возбуждать. До такой степени, что боюсь вообще потерять всякую способность… Я жену, конечно, уважаю, но, понимаешь, за всю нашу совместную жизнь ее совершенно не удалось развить! Уж я ей и объяснял, и литературу доставал… И — ничего! Никакого эффекта!

— Плохо учил? — предположил я.

— Что ты! Ты же знаешь, у меня и до нее был некоторый опыт в этих делах. Все было нормально, а с ней…

— Может быть, у тебя это нервное?

— Ты так думаешь? — насторожился он. — Впрочем, наверное, и это есть. Тут в целом ситуация злокачественная! Я и сам давно чувствую, что со мной что-то не то творится… У тебя ведь Лора в этом разбирается. Тут, я полагаю, невроз. Может, мне к Лоре обратиться, а? Как ты думаешь, это удобно?

— Удобно, — великодушно разрешил я. — А можешь — прямо к теще. Хочешь, я с ней поговорю, и она тебя живо госпитализирует?

Мои жена и теща имели непосредственное отношение к медицине. Теща (маман) зарабатывала ускоренную пенсию в психиатрической клинике, руководимой известным профессором Копсевичем, а Лора шла по ее стопам — училась в медицинском. Правда, по два года на каждом курсе. Связи маман спасали от отчисления, — и ее увлечением были как раз все «сумасшедшие» дела, а из самых последних — психоанализ…

— Нет, я серьезно, — почти обиделся Сэшеа. — Я хочу, чтобы Лора меня проанализировала. Чтобы основательно так покопалась во мне. Помогла выкарабкаться из кризиса, помогла справиться с затыком… Ты мне прямо скажи: ты не против?

— Вот ей-богу! — пожал я плечами. — Почему я должен быть против? Пожалуйста, обращайся к Лоре. В свое время она меня просто замучила своими тестами. Пыталась выявить во мне какие-нибудь патологические наклонности. Хотела на мне поупражняться. Но я оказался неблагодарным пациентом. Ко мне она потеряла интерес, а тобой, думаю, с удовольствием займется.

— Значит, ты считаешь, это удобно? — никак не мог успокоиться Сэшеа.

— Конечно! Ей будет очень даже приятно, если ты к ней обратишься как к психоаналитику.

— Да-да! — вдохновился Сэшеа. — Пусть теперь попрактикуется на мне. Я очень уважаю Фрейда. Пусть прозондирует меня тестами и прочим… Я хочу начать новую, свободную жизнь без старых комплексов…

— Мальчики! Маль-чи-ки! — послышалось с нижней площадки, где был проход в коридор. По ступеням застучали каблучки.

Со своими сигаретами на площадке появилась Оленька, сотрудница нашей лаборатории. Я всегда недоумевал, как могла природа так жестоко обделить хорошего человека в смысле внешности.