– А как тебе удалось это установить? – спросил Гюнвальд Ларссон.
Монссон с усталым видом посмотрел на него и сказал:
– Если он не убивал Олафсона в Копенгагене или на пароме, то должен был сделать это в Мальмё. Но где именно? Очевидно, в Индустрихаммен. Как же он туда добрался? На автомобиле, потому что других способов попасть туда нет. На каком автомобиле? Ну, естественно, на том, на котором он приехал из Дании. Почему? Да потому, что он был не настолько глуп, чтобы оставлять после себя следы и брать такси или автомобиль напрокат в Мальмё. Ведь это мы смогли бы легко установить.
Спокойствие было восстановлено. Все молча глядели на Монссона. Он продолжал, но уже не так быстро:
– Я проделал следующее. Во‑первых, поручил двум моим сотрудникам проверить паромы, которые прибыли днем и вечером седьмого февраля. Один из стюардов на железнодорожном пароме «Мальмёхус» действительно опознал Олафсона по фотографии и, кроме того, достаточно подробно описал человека, который был вместе с Олафсоном. Потом мои ребята нашли еще двух свидетелей, другого стюарда и матроса, отвечавшего за размещение автомобилей и железнодорожных вагонов на палубе парома. Стало быть, нам абсолютно точно известно, что Олафсон выехал из Копенгагена в Мальмё на железнодорожном пароме вечером, седьмого февраля этого года. В последний рейс паром отправляется из Копенгагена в без четверти десять и прибывает в Мальмё в четверть двенадцатого. Такое расписание действует ежедневно на протяжении многих лет. Кроме того, вам известно, что Олафсон был вместе с человеком, описание которого вы вскоре услышите.
Монссон неторопливо сменил зубочистку Он посмотрел на Гюнвальда Ларссона и сказал:
– Нам также известно, что они ехали в первом классе, сидели в салоне для курящих, пили пиво и съели два бутерброда с ветчиной и сыром, что совпадает с содержимым желудка Олафсона.
– Наверняка именно от этого он и умер, – пробормотал Колльберг. – Оттого, что съел бутерброды, которые подают на шведских железнодорожных паромах.
Хаммар бросил на него убийственный взгляд.
– Нам даже известно, за каким столиком они сидели. Более того, мы знаем, что у них был «форд‑таунус» с датским номером. В дальнейшем удалось уточнить марку автомобиля и установить, что он был светло‑синего цвета.
– Каким образом… – начал Мартин Бек и тут же осекся. – Автомобиль, конечно, был взят напрокат, – сказал он.
– Естественно. Человек, который был с Олафсоном, вовсе не собирался приезжать Бог знает откуда в Копенгаген на автомобиле. Понятно, что он прилетел на самолете и в Каструпе взял напрокат машину; в прокатной фирме он сообщил, что его фамилия Краван, и предъявил французские права и французский паспорт. Автомобиль он вернул восьмого и очень их благодарил. Потом он улетел. Куда и под каким именем, нам неизвестно. Однако, думаю, я знаю, где он останавливался, а именно, в захудалой маленькой гостинице в Ньюхавне. Здесь он предъявил ливанский паспорт и сообщил, что его фамилия Риффи. Я не совсем уверен, тот ли это человек, но в любом случае человек с такой фамилией находился там с шестого по восьмое. Люди в Ньюхавне недолюбливают полицию.
– И отсюда следует вывод, – сказал Мартин Бек, – что этот человек прибыл в Копенгаген, чтобы убрать Олафсона. Они встретились седьмого, вечером приехали в Мальмё и… ты говорил, что установил еще кое‑что, да?
– Да, установил, – медленно произнес Монссон. – Я еще раз осмотрел автомобиль, я имею в виду «префект», чтобы выяснить, каким образом он оказался в воде. Сами знаете, дело облегчается, когда известно что нужно искать.
– Что? – спросил Меландер.
– Вмятины. Только что я упоминал о том, что «префект» не мог ездить самостоятельно. |