Девушка обожгла меня взглядом, способным косить траву не хуже косы во время сенокоса.

— Я и раньше видела скот.

Она объехала стадо, рассматривая животных, большинство из них не обращали на нее внимания. Потом приблизилась к тем самым бычкам. Стоило им заметить сверкание солнца на ее лакированном седле, они тут же бросились прочь; нам с Тони пришлось поноситься и попотеть, чтобы удержать наше стадо.

Я подъехал к ней.

— Мэм, передайте вашему папе, чтобы он вытирал молоко с ваших губ перед тем, как выпустить на травку, хорошо:

Ее лицо побелело, и она замахнулась на меня арапником — очень элегантным, с рукояткой из плетеного конского волоса, выкрашенного в зеленый и красный цвет. Но когда она направила его мне в лицо, я выбросил руку вперед, перехватил арапник и вырвал у нее.

Да, еще тот темперамент! Потеряв хлыст, она не успокоилась и схватилась за винчестер, висевшее в чехле, а я прижал своего коня к ее, положив руку на приклад, чтобы не дать ей вытащить оружие.

— Ну-ну, успокойтесь, — невозмутимо произнес я. — Не станете же вы стрелять в человека из-за ерунды.

— Кто, черт побери, сказал, что не стану?

— Передайте также вашему папе, чтобы он проследил за вашим языком, — поучал я как наставник. — Леди не подобает употреблять такие выражения.

Она дергала своего коня, пытаясь освободиться от меня, но маленький гнедой, на котором я сидел, знал свое дело и по-прежнему прижимался к ее серому. Несколько минут мы топтали пыль, двигаясь боком, пока она не убедилась, что все усилия бесполезны.

Может, она уже слегка остыла, когда окликнула моего напарника, сидевшего в седле и наблюдавшего за нами.

— Фуэнтес, идите сюда и избавьте меня от этого человека.

Подъехав не спеша, Тони вежливо произнес:

— Я не хочу, чтобы вы стреляли в него, сеньорита. Он мой товарищ.

— Должен вам заметить, — пошел я на попятную, —что, несмотря на ваш дьявольский темперамент, вы чертовски милы.

Ее глаза чуть-чуть сузились.

— Майор вздернет вас за это, — заявила она громко, но уже не так гневно, — если только его ребята не доберутся до вас раньше.

— Почему бы вам самой не постоять за себя? — спросил я. — Вы уже большая девочка. Зачем же вам звать на помощь папу или здоровых ребят с ранчо?

— Перестаньте называть его моим папой! — воскликнула она со злостью. — Он — майор!

— О, прошу прощения! Я и не предполагал, что он все еще на действительной службе.

— Он не на службе!

— Но тогда он не майор, не так ли? Отставной майор, верно?

Она не нашлась, что ответить, и, защищаясь, выкрикнула:

— Он майор! И был майором… во время гражданской войны!

— Что ж, может, и так. Я знал некоторых, там, на севере. Был у нас один, который служил клерком в гостинице, где я останавливался, а с другим полковником я гонял коров в Вайоминге. Оба отличные парни.

Все это я произнес безразличным тоном и с бесстрастным лицом. Неожиданно она заявила:

— Вы мне не нравитесь!

— Совершенно справедливо, мэм, — вежливо ответил я, — я уже об этом догадался. Когда девушка кидается на меня с хлыстом… тут у меня появляется ощущение, что я ей больше чем безразличен. Увы, подобным образом не начинают настоящего романа.

— Романа? — презрительно воскликнула она. — С вами?

— О нет, мадам! Умоляю вас! Не говорите о романе со мной! Я всего лишь бродячий ковбой. И думать не смею о подобных отношениях с дочерью майора! — Я помолчал.