Из дома вышла Барби-Энн и окликнула Бена:

— Совсем забыла. Харли хочет, чтобы кто-нибудь из вас подменил его. Ему надо съездить домой.

Фуэнтес начал было вставать, но я махнул ему, чтобы сидел.

— Я сам поеду.

На улице я сказал Бену:

— Пока у тебя в руках лассо, отлови и для меня одного. Этот серый вполне подойдет. Я подменю Харли.

— Но ты только что приехал, — запротестовал он.

— А ты нет? — Я улыбнулся. — Мне надо убраться из этой хижины. У меня от него начинается лихорадка.

Бен накинул петлю на серого, который, почувствовав ее, тут же успокоился. Это был хороший конь, и хоть я на нем не ездил, но видел, как он бегает. Оседлав его, я затянул подпругу.

Стоя рядом, Бен сворачивал лассо. Он не сводил с меня глаз и наконец произнес:

— Джо говорил, что у тебя был разговор с Барби-Энн. И что она хотела, чтобы ты убил Роджера Бэлча.

— Угу.

— И сколько она предложила?

— Пятьсот.

— Ух ты! — Он посмотрел на меня. — Тогда она точно сошла с ума!

— Настолько, что готова сделать это сама. — Я быстро огляделся. Поблизости — никого. — Интересно, знает ли ее папаша?

Бен закончил сворачивать лассо.

— Мимо него мало что ускользнет, — заметил он. — С виду не скажешь, но на самом деле он, кажется, знает все.

— Что-то ты долго, — заметил он.

— Она только что сказала. — Мне не очень понравилось его поведение.

Он развернул коня и уехал — не в сторону ранчо, а на юг, туда, где находился его дом.

Объезжая стадо шагом, я старался сбить его поплотнее и отметить беспокойных коров и быков, от которых только и жди неприятностей. Всегда найдутся те, что готовы вскочить и побежать или, чуть что, оторваться от остальных. Но животным хватало корма и воды, теперь они устраивались на ночь, хотя вечер еще только наступил. Скоро кто-нибудь из ребят подъедет ко мне на помощь, но скот выглядел совершенно спокойным — ему нравилось место, где его держали. Обычно с утра стадо немного отгоняли на поиски свежей травы, потом пригоняли поближе, где ранчо и холмы облегчали задачу загнать животных в загон, если требовалось.

Спустились сумерки, и солнце скрылось за горизонтом, но ночь еще не укрыла землю глубокой темнотой. То тут, то там в небе вспыхивали звезды, как бы указывая путь другим, тем, что зажгутся позже. Когда совсем стемнеет, животные могут забеспокоиться, но сейчас, тихим, ласковым вечером, они лежали или стояли, равнодушные к ходу времени, спокойно пережевывая жвачку. И те несколько маленьких телят, что появились на свет уже здесь, перестали резвиться и скакать. Даже сидя верхом на лошади, в ночном можно задремать.

Развернув серого, я поднялся на склон холма, откуда видел все стадо. Закинув ногу на луку седла и сдвинув на затылок шляпу, я погрузился в размышления.

Сначала об Энн… Если разобраться, то она совсем не плохая девушка, полная огня и жизненных сил. Когда меня ранили, Энн действовала как надо.

Я еще с некоторой предосторожностью носил ремень, но рана стала значительно лучше. Хотя я и потерял много крови, она уже затянулась коркой и, если только не затевать борьбы с каким-нибудь отчаянным быком, должна скоро зажить. Я еще очень уставал, но это будет до тех пор, пока не восстановятся прежние силы. А я надеялся, что воздух бескрайних равнин, чистый и свежий, быстро меня исцелит.

От Энн мои мысли перескочили на Хину Бенн. Когда мы танцевали, на мгновение мне показалось, что в мире все замечательно.

Потом я вспомнил Лизу. Ее образ не вызвал у меня никаких романтических настроений, только всплыла в мозгу беспокоившая меня загадка: кто она и откуда взялась? Она торопилась вернуться домой, что говорило о строгом отце или муже… Однако она уверяла, что мужа нет.