|
В темноте вспыхивали отсветы, и тяжело грохотали залпы. В лагере, куда они пришли, их вновь встретили такие же дикари, и все вместе уселись за трапезу. Один из дикарей накормил Марка, который отворачивался, но ел. По подбородку текла жидкая кашица, пачкая его и так уже нечистую одежду. Ни гром канонады, ни вспышки не волновали присевшего на корточки дикаря. Он не улыбался и не хмурился, не мигал и не поворачивал головы. Все это было очень непонятно. Но в конце концов, если они не переживают, то что тревожиться ему?
Он перестал беспокоиться и мирно проспал часть ночи. Проснувшись, он не услышал канонады. Ночь была обычной. Трудно объяснить, почему Марку вдруг подумалось, что наступающее утро ознаменуется каким‑то событием. Постепенно он снова задремал. На пятое утро Марк Брем открыл глаза и увидел реку. За ней расстилался полуразрушенный город. Марка озарило: вот куда они стреляли. Его, как всегда, накормил тот же дикарь. А может быть, и не тот? Марк не был в этом уверен. Господи, до чего же этот дикарь похож на… Марка так мучило любопытство, что он не выдержал и спросил: – Послушай, ты или твои ребята знаете Стивена Ма… Х‑хлюп! Ложка супа влилась ему в рот, на полуслове. Если Марк раньше и не догадывался, что во время еды говорить неразумно, то теперь он это хорошо понял. Он подавился, закашлялся, обрызгал супом лицо кормившего его дикаря и свою одежду. Он пришел в себя, когда его отвели к реке. Тело болело, мускулы живота, горла и шеи были сведены. «Боже мой, и все это из‑за того, что я забыл, где нахожусь и что можно делать, а что нельзя. Нашел кому задавать вопросы…» Небольшая река лениво текла в зеленых берегах и скрывалась за изгибом берега, теряясь в руинах города. У реки, где стоял прохладный запах воды, Марку стало легче. Он вопросительно посмотрел на своего проводника, который отошел назад. «Он перестал держать меня», – отметил про себя Марк. Минуты текли, а его никто не хватал. Марк перестал оглядываться по сторонам и, опустившись на травянистую кочку, нагнулся к воде в предвкушении приятного холода. Он открыл глаза и увидел свое колеблющееся отражение. На него смотрело чужое лицо, не его лицо! В моменты стресса человеческий мозг реагирует на окружающее очень сложно, однако восприятие действительности не искажается. Эффект стресса начинает ощущаться позднее, часто на всю жизнь остается травма, определяющая все поведение индивидуума. Но в этот момент… …Шок, почти полное отключение от действительности, затем миг неверия своему зрению, мысль о невозможности, невероятности увиденного, и лишь затем отдаленная вспышка света – узнавание. В следующий миг он упал в воду и начал тонуть. Несколько дикарей вытащили Марка, уложили на берегу, развязали руки. Спустя некоторое время, почувствовав, что он все еще жив, Марк со стоном вздохнул и открыл глаза. Ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы понять, что он лежит на плоту, который раньше был причален к пристани. Теперь плот медленно плыл по течению, приближаясь к развалинам города. Марк повернулся, чтобы посмотреть туда, где он был раньше, – там стояли его прежние охранники и смотрели ему вслед. – Эй, – позвал он слабым голосом, – в чем дело? Ему никто не ответил. Марк хотел позвать снова, но, обессилев, устало прикрыл веки. Все это было слишком фантастично. Лагерь нудистов на берегу. Голые тела, бродящие по берегу, далеко простирающиеся холмы, а за ними гряда серых гор. Быстрое течение подхватило плот и закружило. Плот наткнулся на выступ какого‑то дома, стоявшего у реки, повернулся, и лагерь скрылся за излучиной. Одинокий плот медленно втягивался в разрушенный город.
9
Маленькая группа людей по одному выбиралась из космического корабля. |
