— Чем вы занимаетесь? — осведомился инспектор.

— Управляю магазином… тем, что внизу.

— А ваш отец?

— Он распоряжается… распоряжался хозяйственными вопросами.

— Что это значит?

— Вел бухгалтерию, занимался счетами, работал на складе — у нас есть склад…

— Продолжайте, — кивнул Гунарстранна, видя, что его собеседник о чем-то задумался.

— Да, магазин у нас здесь, а склад и контора — в Энсьё.

— Нам придется осмотреть и склад.

— Пожалуйста. Он находится на улице Бертрана Нарвесена.

Гунарстранна медленно кивнул.

— Для того чтобы попасть туда, понадобится ключ, — негромко заметил он, словно разговаривал сам с собой.

Есперсен вздрогнул:

— Сейчас?

— Вы против того, чтобы я проводил обыск на вашем складе?

— Нет, разумеется. — Есперсен наконец отпустил дверную раму, пожал плечами, вышел в столовую и тоже присел к столу напротив инспектора и спиной к картине. Снова порывшись в кармане, он извлек связку ключей и, перебрав их, снял с кольца короткий ключ от американского замка. — Вот, вам надо только отпереть…

Гунарстранна взял ключ и сунул его в карман.

— Значит, вы торгуете предметами старины, так сказать, подержанными вещами?

Вместо ответа, Есперсен глубоко вздохнул, прижал пальцы к вискам и низко опустил голову, уткнувшись взглядом в столешницу.

— Какой ужас! — пробормотал он наконец. — У меня голова как будто ватой набита… Ведь надо хорошенько осмотреться там, внизу, выяснить, не пропало ли что…

— Только когда мы завершим там наши дела.

Есперсен бросил на Гунарстранну удивленный взгляд. Голова его в очередной раз дернулась. Он снова опустил голову и, заметив на полировке пятнышко, принялся тереть его указательным пальцем.

— Одно я знаю наверняка: отец умер, — пробормотал он.

— Его убили, — уточнил Гунарстранна и, откашлявшись, продолжал: — Мы обязаны расследовать все обстоятельства дела… Естественно, мы будем держать в курсе дела вас и ваших родных. — Он выпрямил спину и закинул ногу на ногу.

Франк Фрёлик тоже выбрался из тесного пространства бывшей детской. Он снял громадную куртку, повесил ее на спинку стула, сел сам и достал свой блокнот.

Гунарстранна склонил голову и сказал:

— Вполне понимаю ваше состояние. Ваше горе усугубляется тем, что приходится еще отвечать на вопросы следователя… Надеюсь, вы отнесетесь к нам и нашим вопросам с пониманием.

Карстен рассеянно кивнул.

Гунарстранна откашлялся.

— В какой области вы специализируетесь?

— Что вы имеете в виду?

— Что за вещи вы продаете?

— В основном хорошие, дорогие. Так сказать, эксклюзивные.

— То есть?

— Понимаете, мы торгуем не вещами работы какого-то мастера или одного стиля. Все зависит от самой вещи. Она должна быть красивой и находиться в хорошем состоянии. Одинаковым спросом у любителей пользуются и пишущая машинка «Ремингтон» двадцатых годов, и, например, отлично сохранившийся чайный столик Викторианской эпохи. Мы рассматриваем каждую вещь в отдельности…

Гунарстранна кивнул.

— А книгами не занимаетесь?

— Нет.

— На одном стеллаже, мимо которого мы проходили, я видел собрание сочинений Теккерея…

Есперсен позволил себе досадливо махнуть рукой:

— Видели, значит? Вы очень наблюдательны.