|
У меня есть стенное панно времен по-корения дикого Запада. Оно стояло в почтовой конторе, очень оригинальное на четырех досках, изображает Горация Грилея. Бесценный предмет почитания коллекционеров. – О! – отозвался мужчина. Его темные глаза заблестели. – И стенной шкаф в викторианском стиле, переделанный в 1920-х годах в бар. – О… – И, послушайте, сэр: подписанная картина кисти Джина Харлоу в багетной раме. Мужчина смотрел на него во все глаза. – Значит, мы договорились? – сказал Чилдан. Он старался не упустить верного психологического момента. Он вынул из внутреннего кар-мана пиджака блокнот и ручку. – Я запишу ваши имена и телефон, сэр и леди. Когда пара ушла, Чилдан заложил руки за спину и стал глядеть на улицу. Какая радость! Если бы все дни были похожи на этот. Нет, это не просто бизнес, это больше чем просто успех для его магазина, это возможность встретиться с молодой японской парой в неофициальной обстановке, когда его будут принимать за человека, а не как янки, который продает произведения искусства. Да, эта новая молодежь, подросшее поколение, которое не помнит ни военного времени, ни даже самой войны – именно она составляет надежду мира. Местные различия не имеют для нее никакого значения. "Все это кончится, – подумал Чилдан, – когда-нибудь. Сама идея места. Ни угнетенных, ни правительств – просто люди". Все же он дрожал от страха, представляя себе, как он будет стучаться в их дверь. Он проверил свои записи. Казуора. Его пригласят к столу, несомненно, предложат чай. Все ли он сделает как надо? Как надо поступать и что говорить в каждом случае? Либо же он опозорится, как бестактное животное? Девушку зовут Бетти. «В ее лице столько понимания, – подумал он. – Нежные приятные глаза». Конечно же даже за то малое время, что она была в магазине, она разглядела и его надежды, и их крушение. Его надежды – у него неожиданно закружилась голова. Какое желание, граничащее с безу-мием, если не с самоубийством, у него возникло! Но ведь известны случаи связи между японками и янки, хотя в основном между мужчинами-японцами и женщинами-янки. Здесь же… Он испугался одной только мысли об этом. Да к тому же она замужем. Он ото-гнал эту живую картину, выкинул из головы непроизвольные мысли и начал деловито вскрывать утреннюю почту. Руки у него при этом еще тряслись. Он это обнаружил, как постфактум. Тут он вспомнил о своем свидании с мистером Тагоми, назначенном на два часа, руки сразу перестали дрожать, и волнение сменилось решимостью. «Я должен приехать с чем-нибудь стоя-щим», – сказал он себе. С чем? Где? Что? Позвонить по телефону. Связи, деловые качества, способности… По кусочку наскрести полностью восстановленный «форд» модели 1929 года, включая ма-терчатый верх черного цвета. Как большой «шлем» в покере это может навеки обеспечить покровительство. Или совер-шенно новенький почтовый самолет, обнаруженный в сарае на заброшенной ферме в Алабаме, и так далее. Такое поднимет репутацию не только среди американских любителей антиквариата по всему тихоокеанскому побережью, но и среди снобов на Родных Островах. Чтобы взбодриться, он закурил сигарету с добавкой марихуаны и с клеймом великолепной фирмы «Земля улыбок». Фрэнк Фринк лежал на кровати в своей комнате на улице Хейнса, никак не решаясь подняться. Яркое солнце пробивалось сквозь штору на валявшиеся на полу одежду и очки. Как бы не наступить на них? «Надо как-то попытаться добраться до ванной, – подумал он. – Хоть ползком, хоть на карачках». Голова разламывалась, но он не унывал. «Никогда не огляды-вайся», – решил он. Время? Часы на комоде показывали одиннадцать тридцать, Ну и ну! А он все валяется. |
