|
«Мы потратили миллионы лет, стараясь подальше убежать от него, – думал Фрэнк, – и теперь он вернулся, но не просто как соперник, а как повелитель». – Мы не можем порицать, – говорил по радио голос маленькой желтой красавицы из Токио. «Боже, – подумал Фрэнк, – а ведь мы их называли обезьянами, этих цивилизованных криво-ногих малюток, которые не возводили газовых печей и не топили жир из женщин». – И мы часто порицали в прошлом за эту ужасную растрату людей в фанатичном стремле-нии удалить основную массу индивидов из общества, поставив их вне закона. Они, эти японцы настолько сильны в законах. –…процитировать широко известного западного святого: «Что за выгода человеку, если он заполучит себе весь мир, но при этом потеряет свою душу?» Радио замолчало. Фрэнк тоже прекратил завязывать галстук. Шло утреннее промывание мозгов. "Мне нужно с ними примириться, – осознал он. Занесут его в черный список или нет, если он покинет территорию, контролируемую япон-цами, и покажется на Юге, или в Европе, – в любом месте Рейха – это будет означать смерть. «Мне нужно помириться со стариком Уиндемом-Матсоном». Усевшись на кровать и при-ткнув рядом чашку чуть теплого чая, Фрэнк достал экземпляр древнекитайского оракула. Из кожаного футляра он извлек сорок девять черенков тысячелистника. Некоторое время он размышлял, приводя в порядок мысли и продумывая вопросы. Вслух он сказал: – Как мне следует подойти к Уиндему-Матсону, чтобы на сходных условиях помириться с ним? Он записал вопрос на обложке блокнота, а затем начал перебрасывать черенки из руки в ру-ку, пока не получил первую строчку, начало. Восьмерка. При этом была отсечена половина из шестидесяти четырех гексаграмм. Он разделил черенки и получил вторую строчку. Вскоре, умело обращаясь с оракулом, он получил все шесть строк, гексаграмма лежала перед ним, и ему не нужно было проверять ее иден-тичность по таблице. Он прочитал в ней гексаграмму пятнадцать: скромность, низшие воспрянут, высшие падут вниз, могучие семьи покорятся. Ему не нужно было обращаться к тексту – он знал его наизусть. Хорошее предзнаменование. Оракул дает ему благоприятный совет. Все же он был чуточку разочарован. Было что– то бесполезное в гексаграмме пятнадцать, слишком благочестивое. Конечно, ему нужно быть скромным. Может быть правда, в этом и заключался смысл, ведь после случившегося у него не было власти над старым Уиндемом-Матсоном. Он не смог бы принудить его, чтобы тот взял его назад. Все, что он мог бы сделать – это принять указания гексаграммы пятнадцать видно наступил момент, когда нужно просить, надеяться и ждать. Если бог даст, может, его и возьмет на прежнюю работу, а может быть, даже на что-нибудь получше. Читать другие строчки было не нужно: это были статичные строки. Значит все, перехода на другую гексаграмму не было. Тогда следующий вопрос. Собравшись с мыслями, он произнес: – увижу ли я снова Юлиану? Это была его жена или, вернее, бывшая жена. Юлиана ушла год тому назад, и он не видел ее несколько месяцев. В сущности, он даже не знал, где она сейчас живет, наверное, уехала из Сан Франциско, возможно даже из Тихоокеанских Штатов. Общие друзья или ничего не слышали о ней, или не хотели ему говорить. Он углубился в манипуляции с черенками. Сколько раз он спрашивал об Юлиане, задавая то один вопрос, то другой? Вот и гексаграм-ма, порождение слепой случайности положения черенков растения, была случайна, но тем не ме-нее казалась связана тысячью незримых уз с мгновением, в котором он находился, в котором его жизнь была связана со всеми остальными жизнями и частицами вселенной. Сквозь рисунок пере-менчивых и неизменных строк всегда находила себе путь неодержимая необходимость, высвечи-вая положение в целом. |
