Лизандер уткнулся лицом в ладони. Когда же он поднял голову, глаза его были наполнены ужасом и смятением.

– Жаль, что Алистер умер так скоропостижно. Не привел свои дела в надлежащий порядок.

Поднявшись на ноги и скинув кошку на ковер, Дина побрела к письменному столу и, открыв и закрыв несколько ящиков, взяла розовую папку, на которой было написано: «ДВА ГОДА СПУСТЯ, 1983».

– Здесь все. Когда мне ночью хочется поднять уровень адреналина, я мазохистски просматриваю это. – Ее голос перешел в шепот. – И если бы они оба были живы, я бы убила их.

– Алистер с ума сходил по ней, – продолжила она. – Вначале он во всем обвинял мужской климактерический период. Двадцать лет спустя Пиппа ссылалась на старческое безрассудство. Но всегда находились другие. Она любила коллекционировать скальпы и им же рассказывать друг о друге.

Открыв папку, она высыпала ее содержимое на соседний столик, сбросив на пол засохший цикламен и фигурку собаки стаффордширской породы. Фотографии, счета, письма разлетелись по всему ковру.

С ударом боли Лизандер узнал почерк матери на клочке голубой писчей бумаги.

«Дорогой Алистер, – с напряжением читал он. – Это было самое лучшее траханье в моей жизни».

– И чем больше твой отец злился и мрачнел, тем неистовей становилась твоя мать, – пробормотала Дина, раскрывая «Радио Таймс». – А у меня вчера был прекрасный званый ленч, даже с несколькими сменами блюд. Мужчины, конечно, из-за болезней отсутствовали, но ведь в моем возрасте следует ожидать недомоганий.

«Мне уже ничего не поможет», – подумал Лизандер, швыряя листок в камин.

– Эй, давай-ка это сюда, – сказала Дина.

– Пора принимать лекарство, леди, – миссис Бингем, умирая от желания узнать, что происходит, вступила со стаканом воды и двумя желтыми пилюлями на тарелке.

Пытаясь найти хоть что-то в защиту матери, Лизандер сгорбился над письмами и фотографиями, собирая их в папку. Через секунду большая полосатая кошка, которая приняла письма за бумагу для своего выгребного ящичка, с шумом начала их разбрасывать.

Потом уже, когда Лизандер убирал эту порочную папку в ящик стола, на пол выпала выцветшая фотография. Дядя Алистер с широкой ухмылкой на лице раскинулся в кресле с сигарой в руке, а матушка, смеясь, стояла на коленях у его ног и держала между пальцами его грязный член подобно сигаре. Оба были обнажены.

Лизандер всхлипнул. Через секунду его горе вывело из ступора Дину.

Черт побери, я думала, что я ее сожгла. Ах, шалунья ты, шалунья, – пожирая глазами фотографию, восторженно вскрикнула миссис Бингем.

Покопавшись в своей коробке, кошка выкатила зеленую бутылку джина «Гордон», пустую на три четверти.

Включи погромче телевизор, – сейчас же озабоченно сказала Дина. – Там Уильям Моррис в «Внимал роуд шоу».

Лизандер едва успел добежать до туалета, и его начало рвать.

Спотыкаясь и прыгая через три ступени, он вылетел на улицу, забитую автомобилями, спешащими домой до часа пик. Мегги и Джек носились по сумеречному пляжу. Он остро ощутил равнодушие моря, отступающего в белой полосе пены, а потом растекающегося у его ног. На фоне темнеющего неба зажглись огни пирса. Дальше располагалась маленькая ярмарка, на которую Пиппа частенько брала его с собой поближе к зиме. Но сейчас красный паровозик стоял неподвижно. Не пищали и не визжали от восторга детишки, слетая вниз по желто-голубой спиральной горке.