Линда кивнула:

— Означает ли это, что, если я сейчас прочту вслух отрывок из любой твоей книги, ты сможешь сразу же определить, откуда именно он взят? — С этими словами она достала листок и посмотрела на меня. Публика отреагировала на брошенный ею вызов сдержанными смешками.

На секунду я встретился с ней взглядом — на ее губах играла легкая улыбка, в глазах светилось лукавство. Я не вполне понимал, куда именно она клонит, однако отступать было уже поздно. Да и чего мне бояться? Денек с самого утра не задался, так что терять мне, собственно говоря, было нечего.

— О’кей, — откликнулся я. — В зале есть дети?

Публика засмеялась. Линда впервые за все это время посмотрела на аудиторию с некоторой долей растерянности, однако затем, очевидно, собралась с мыслями и решила продолжить начатое. Откашлявшись, она принялась читать:

Собрав остаток сил, девушка постаралась зажмуриться. По лицу ее струились пот и слезы, и липкая лента на одной щеке начала отклеиваться. Несчастная всхлипнула.

— Смотри! — приказал он. — Смотри, или я отрежу тебе веки!

Она была вынуждена открыть глаза. В них застыли слезы и ужас. Он приблизил к ее лицу отрезанный сосок. Девушка попыталась закричать и дернулась всем телом, однако скотч, которым она была примотана к стулу, лишь еще глубже врезался в тело.

Он зажал свой трофей губами и принялся посасывать его на манер проголодавшегося младенца. Девушка отчаянно замотала головой, поднимая вокруг целую тучу брызг из заливающих лицо пота и слез.

Он засмеялся и поднес садовые ножницы к ее второй груди. Ощутив прикосновение стали, жертва замерла; он же, продолжая улыбаться, принялся медленно описывать круги холодным лезвием вокруг соска, будто лаская его. Постепенно сосок напрягся.

— Смотри-ка, а ведь ей, похоже, нравится, — сказал он, будто про себя, и криво усмехнулся.

Взявшись за сосок большим и указательным пальцами, он слегка сжал его и оттянул. Затем поднес к нему раскрытый секатор.

Плоть затрепетала…

Линда прервалась. Публика затихла. Не было слышно ни единого звука.

Что ж, следует отдать ей должное: читать вслух она умела превосходно. За счет правильно расставленных ударений и выверенных пауз персонажи, казалось, оживали, несмотря на краткость текста. Сам я никогда не любил читать вслух отрывки из своих книг. Мне всегда казалось, будто я допускаю кого-то в свою личную жизнь. Словно тем самым я подтверждал, что мне на самом деле пришлось пережить все то, о чем здесь написано. Но если избежать этого все же не удавалось, я крайне тщательно подходил к выбору текста для чтения вслух. Ведь даже этот выбор сам по себе в известной степени характеризовал меня как человека. Какое бы впечатление сложилось обо мне, вздумай я прочесть одну из наиболее жестоких сцен? Чтобы не портить настроение собравшейся в зале публике, я, как правило, выбирал наиболее нейтральные пассажи, преимущественно те, где присутствовал безобидный юмор и которые сложно было связать с характеристикой моей собственной персоны.

Однако план Линды Вильбьерг как раз и заключался в том, чтобы перевести все стрелки на меня.

— «Внутренние демоны», — сказал я. — Что ж, история и впрямь не из тех, какие принято рассказывать на ночь.

Многие в публике рассмеялись с заметным облегчением.

— Все правильно, — подтвердила Линда. Послышались отдельные аплодисменты. — Из этого отрывка нельзя понять, что жертва находится на последнем месяце беременности, иначе ты бы сразу без труда догадался.

Она улыбнулась, я же отреагировал коротким смешком.

— Роман «Внутренние демоны» появился после снискавшей автору успех книги «Внешние демоны», — пояснила публике Линда и вновь обратилась ко мне: — Правда ли, что ты писал этот роман, когда твоя бывшая жена была беременна вашим вторым ребенком?

17

— Все прошло замечательно, — сказала Линда Вильбьерг, предварительно убедившись, что микрофоны выключены.