Он хлопнул в ладоши — вошел офицер.

— Отпустите хакима! Этот чужестранец просил за него.

Весьма удивленный, офицер вышел.

Тогда я сунул два пальца в рот паше, сначала нажал немного — притворства ради — на соседний зуб, потом взялся за больной клык и вынул его. Пациент свел брови, однако, кажется, не заметил, что зуб уже у меня. Он быстро схватил мою руку и оттолкнул ее от себя.

— Если ты хаким, то не пробуй так долго! Инструмент лежит здесь!

Он указал на пол. Я незаметно зажал зуб между пальцами, наклонился и увидел… старую, ставшую уже негодной козью ножку. Рядом лежали щипцы — но какие! Ими можно бы таскать из огня стальные пластины. Решено: небольшой обман не повредит делу. Я манипулировал козьей ножкой в далеко не маленьком рту паши.

— Посмотрим, будет ли тебе больно! Бир, ики, ич  Вот он, непослушный, причинивший тебе столько боли!

Я подал ему зуб. Он удивленно посмотрел на меня.

— Машалла! Я ничего не чувствовал!

— Вот что может хороший врач, о паша!

Он полез в рот, затем внимательно разглядел зуб и только тогда убедился, что избавился от него.

— Ты — великий хаким! Как тебя называть?

— Бени-араб зовут меня Кара бен Немей.

— Ты каждый зуб вынимаешь так хорошо?

— Хм! Смотря по обстоятельствам!

Он снова хлопнул в ладоши. И опять показался давешний офицер.

— Спроси-ка по всему дому, не болят ли у кого зубы. Адъютант исчез, а я почувствовал себя так, как будто у меня у самого заболел зуб, хотя выражение лица у паши стало очень милостивым.

— Почему ты сразу же не пошел с моими посланцами? — спросил он.

— Потому что они меня оскорбили.

— То есть?

Я вкратце рассказал о происшедшем. Он внимательно выслушал меня, а потом угрожающе поднял руку.

— Ты вел себя неправильно. Я приказал, и ты должен был немедленно явиться. Благодари Аллаха, что он обучил тебя удалять зубы без боли.

— А что ты мне сделал бы?

— Ты был бы наказан. Как — об этом я еще не успел подумать.

— Наказан? Нет, ты бы этого не сделал!

— Машалла! Это почему же? Кто смог бы мне помешать?

— Сам государь.

— Государь? — спросил он удивленно.

— И никто другой. Я не совершил ничего противозаконного и, пожалуй, мог требовать, чтобы твои офицеры были вежливы со мной. Или ты полагаешь, что на этот пергамент не стоит обращать внимания? Вот, возьми и прочитай!

Он раскрыл грамоту и, кинув на нее беглый взгляд, благоговейно приложил ко лбу, рту и сердцу.

— Паспорт, выписанный государем — благослови его Аллах!

Он прочитал документ, сложил и вернул мне.

— Ты находишься в тени падишаха! Как тебе удалось проникнуть к нему?

— Ты — губернатор Мосула! Как ты добрался до этого поста, о паша?

— Ты действительно очень смел! Я стал губернатором здешнего округа, потому что меня осветило солнце падишаха.

— А я нахожусь в тени падишаха, потому что на меня снизошла милость государя. Падишах дал мне разрешение посетить все его страны, а потом я напишу статьи и целые книги о том, как меня принимали его подданные.

Это подействовало. Паша указал мне место рядом с собой, на драгоценном смирненском ковре.

— Садись!

Потом он приказал негритенку, сидевшему перед ним на корточках, принести мне трубку и подать нам кофе. Принесли и мои сандалии, которые я немедленно обул. Потом мы, покуривая и попивая кофе, уселись рядышком, как давние, добрые знакомые.