|
Выжившие не знали, куда им приклонить голову. Они пошли в горы Маклуб, в Бохтан, Шайхан, Мисури, в Сирию и даже дошли до русских степей. Там они нашли родину, там они работают, и если ты увидишь их жилища, их одежду, их сады и поля, то ты обрадуешься, так как там царят усердие, порядок и чистота, тогда как вокруг ты найдешь только грязь и лень. Но это привлекает других, и, если им нужны деньги и люди, они нападают на нас и убивают нас и наше счастье. Через три дня мы отмечаем праздник нашего величайшего святого. Уже много лет мы не могли его отпраздновать, потому что паломники на пути к шейху Ади рисковали бы жизнью. Правда, в этом году наши враги, кажется, собираются сохранять спокойствие, и мы, таким образом, после долгого перерыва сможем снова почтить нашего святого. Ты прибыл вовремя. Правда, на наши праздники мы совершенно не допускаем чужих, однако ты был благодетелем моих людей и будешь желанным гостем.
Ничего не было для меня приятнее этого приглашения, так как оно давало мне возможность познакомиться с нравами и обычаями загадочных поклонников дьявола, этих риджуль-эш-шайтан, или халк-шайтанюн. О них так скверно отзывались, однако они явились мне в куда более благоприятном свете. Мне очень хотелось узнать о них побольше. — Спасибо за твое дружеское приглашение, — ответил я. — Я весьма охотно пожил бы у тебя, но у меня есть причина, требующая, чтобы мы поскорее оставили Баадри. — Я знаю вашу цель, — ответил он. — Даже помня о ней, ты можешь участвовать в нашем празднике. — Ты знаешь, куда мы направляемся? — Да. Вы направляетесь к Амаду эль-Гандуру, сыну шейха Мохаммеда Эмина. Он находится в Амадии. — Откуда ты это знаешь? — От тех троих людей, которых ты спас. Однако теперь вы не сможете его освободить. — Почему? — Повелитель Мосула, кажется, весьма опасается вторжения восточных курдов и направил много солдат в Амадию. Некоторые из них уже прибыли туда. — Сколько? — Два юзбаши с двумя сотнями человек из шестого пехотного полка анатолийской армии, что стоит в Диярбакыре, и три юзбаши с тремя сотнями из третьего пехотного полка иракской армии, квартирующего в Киркуке. Итого: пятьсот человек, которыми командует бимбаши. — Амадия ведь расположена в двенадцати часах пути отсюда? — Да, однако дороги такие плохие, что ты не проедешь и за день. Обычно ночуют в Чальки или Спавдаре и только утром отправляются через крутые и труднодоступные горы Гара, за которыми среди равнины поднимается скалистый конус Амадии. — Что за войска стоят в Мосуле? — Части второго драгунского и четвертого пехотного полков иракской армии. Они также выступят из города. Один отряд должен отправиться против бедуинов, а другой — в наши горы, в направлении Амадии. — Сколько в этих отрядах воинов? — Тысяча человек под командованием миралая, при нем находится еще алай-эмини, полковой квартирмейстер. Этого миралая я знаю — его зовут Омар Амед. Он убил жену и обоих сыновей езидского святого Камека. — Ты знаешь, где у них сборный пункт? — Войска, отправленные против бедуинов, скрываются в развалинах Куфьюнджика. От разведчиков я узнал, что уже послезавтра они выступят в поход. Остальные войска последуют за ними позднее. — Думаю, что твои разведчики ввели тебя в заблуждение. — Почему? — Ты действительно полагаешь, что губернатор Мосула прикажет войскам так далеко уйти от Диярбакыра, чтобы послать их против восточных курдов? Не намного ли ближе Сулеймания, где расположен второй пехотный полк иракской армии? И не преобладают ли в третьем, киркукском, полку курды? Ты думаешь, что он совершит такую ошибку, направив триста солдат этого полка против собственного племени? Он задумался, а потом сказал: — Твоя речь умна, но я ее не понимаю. |
