|
Мсье Байон сидел как на иголках; его, убежденного атеиста, вся эта процедура начинала немножко раздражать. В это время появился Уильям, в треугольной шляпе и в костюме с золотыми нашивками. Нашивки очень ему шли. Он вежливо улыбнулся мсье Байону и сел рядом. -- Что, уже началось? Мсье Байон важно кивнул головой, не проронив ни слова. Через некоторое время дуайен дипломатического корпуса вновь заерзал в своем позолоченном кресле -- на этот раз по причине, никакого отношения к атеизму не имеющей. Уильям теребил в руке перчатки, потом скинул шляпу и с тоской устремил взор под расписанный фресками купол. В какой-то момент, забывшись, он достал из кармана портсигар, вынул сигарету, постучал ею о носок ботинка и уже собирался закурить, но поймал на себе взгляд мсье Байона и поспешно спрятал сигарету в карман. Наконец молебен подошел к концу, двери собора распахнулись, трубачи на ступеньках затрубили в фанфары, и застывший на площади духовой оркестр заиграл национальный гимн. На пороге показалась процессия. Впереди шел хор дьяконов, за ними следовали священники, епископы, патриарх, и, наконец, под парчовым балдахином, который с четырех сторон держали на высоких шестах четверо вельмож, появился путающийся в длинной мантии император. По тому, как он держался, неясно было, отдавал ли он себе отчет в том, что происходило. Помазанник, по-видимому, не привыкший к шелковой мантии и драгоценностям, то и дело с раздражением поводил плечами, чесался и все время, беспокойно оглядываясь, подымал правую ногу и встряхивал ею -- отсутствие на лодыжке цепи, вероятно, очень его смущало. Святое миро, которым он только что был помазан на царство, стекало у него по носу и капало с седой бороды на землю. На каждом шагу император спотыкался и останавливался как вкопанный, двигаясь дальше только после того, как один из сопровождавших его вельмож почтительно подталкивал его в бок. Следуя за монархом, мсье Байон, Уильям и представители местной аристократии направились в сторону помоста, воздвигнутого на соборной площади для торжественной церемонии. Появление императора и его свиты толпа встретила восторженными криками. Ахона подвели к сооруженному на помосте трону и стали, одну за другой, вручать ему королевские регалии. Держа в руке королевскую шпагу, патриарх обратился к монарху со следующими словами: -- Ахон, я вручаю тебе эту шпагу Азанийской империи. Поклянись, что будешь сражаться во имя Справедливости и Веры, в защиту своего народа, во славу нации! Император что-то пробурчал, и шпага на пестрой перевязи под грохот аплодисментов была опущена ему на колени, а его безжизненная рука положена на эфес. Следующей регалией была золотая шпора. |
