|
Пожилые люди лишь иногда встречались в клубе за ленчем. Так что ночь безраздельно принадлежала тетушке и ее придворным. К их числу относился и я, пока не получил Темную Кровь. С того времени мои визиты к тетушке стали нерегулярными, ибо я чувствовал себя чудовищем среди невинных душ. Запах крови преследовал меня повсюду и порождал в душе недобрые чувства. Мы с Лестатом покинули тетушку. Несмотря на то, что был еще совсем ранний вечер, событий успело произойти много: я чуть не убил Стирлинга, без всяких угрызений совести насытился неизвестной женщиной и на-вестил тетушку Куинн как раз тогда, когда она пребывала в настроении поделиться воспомина-ниями о прошлом. Приблизившись к лестнице, Лестат подал мне знак, чтобы я пошел впереди. В какую-то секунду мне показалось, что рядом зашуршал Гоблин. Почудилось его неуло-вимое присутствие. Я замер как вкопанный, всем сердцем желая, чтобы он убрался от меня как можно дальше, словно это был сам сатана. Действительно ли портьеры в гостиной шелохнулись? Мне послышался тихий перезвон подвесок на люстрах. Какой концерт они могли бы сыграть, если бы вздрогнули все вместе! А Гоблин как раз умел выделывать такие трюки, возможно, даже не нарочно, а оттого, что он, ко-гда-то тихий и бессловесный, теперь являлся и уходил когда заблагорассудится, даже не подоз-ревая о собственной неуклюжести. Однако сейчас его рядом не было. Никаких духов, никаких призраков – только чистый прохладный воздух, с тихим шелестом легкого бриза поступавший из вентиляционных отдушин. – Его с нами нет, – едва слышно произнес Лестат. – Ты точно знаешь? – спросил я. – Нет. Но это знаешь ты. Лестат был прав. Я повел его вверх по изогнутой лестнице, и меня пронзило острое сознание, что отныне, что бы ни случилось, Лестат будет со мной. 6 В верхнем холле было три двери по правую сторону и две – по левую, поскольку там нахо-дилась лестница. Первая дверь слева вела в мои покои, состоящие из двух комнат, а вторая – в спальню задней половины дома. Лестат попросил разрешения осмотреть какие-нибудь комнаты, и я ответил, что он может заглянуть почти во все. Две из трех спален по правой стороне сейчас пустовали – одна предна-значалась для моего маленького дядя Томми, когда тот приезжал из Англии, где учился в Кем-бридже, а вторую держали наготове для его сестры Бриттани. Эти комнаты можно было демон-стрировать с гордостью: в каждой стояла роскошная кровать девятнадцатого века с неизменным балдахином на четырех столбиках, окна скрывались за шторами из бархата или тафты, а удоб-ные, хотя и вычурные кресла и диваны очень походили на те, что украшали спальню тетушки Куин внизу. В третьей комнате, куда вход был заказан, обитала моя мамочка, Пэтси, с которой, я наде-ялся, мы не увидимся. Каждый из мраморных каминов – один белоснежный, а второй черный с золотом – был выполнен в своем стиле, и повсюду, куда ни взглянешь, висели зеркала в золоченых рамах и ог-ромные портреты горделиво приосанившихся предков: Уильяма и его жены, хорошенькой Грейс, Гравье и его супруги, Блаженной Элис; Томаса, нашего Папашки, и Милочки, моей ба-бушки, чье настоящее имя было Роза. Под потолком красовались газовые люстры с бронзовыми трубками и хрустальными пла-фонами – попроще, но тем не менее гораздо более оригинальные и колоритные, чем роскошные хрустальные люстры первого этажа. Что касается последней спальни слева, то она тоже была открыта и прибрана, но в ней жил мой учитель, Нэш Пенфилд, который как раз сейчас заканчивал работу над диссертацией по анг-лийскому языку в одном из университетов на Западном побережье. Его вполне устраивали ог-ромная кровать о четырех столбиках и покрывало с оборочками из голубого шелка. Пустой письменный стол застыл в ожидании хозяина, а вдоль стен, совсем как в моей комнате, выстроились книжные полки. |
