– Разрешите воспользоваться вашим телефоном?

– Пожалуйста.

Я шагнула к телефону, стоявшему на столе.

– Можно как-то определить, фрагментом какого изображения были желтые пятна? – спросила я у Пита. – Мог это быть волк? Или оборотень?

– Ну, вообще-то волки пользуются спросом. Но переделать волка в сову очень сложно.

– Да, – раздался в трубке голос Марино.

– Это могло быть что угодно, – громко говорил Пит. – Койот, собака, кошка. Любая тварь с шерстью и желтыми глазами без зрачков.

– Кто это там толкует про шерсть? – рявкнул Марино. Я объяснила ему, где и с какой целью нахожусь.

– Отлично, – взбесился Марино. – Заодно уж и себе что-нибудь нарисовала бы.

– В другой раз. Что случилось, Марино?

– Ничего, разве что меня оставили без зарплаты.

– На каком основании? – рассердилась я.

– Брэй нашла основания. Полагаю, я вчера испортил ей ужин. Грозилась уволить, если еще раз выкину что-нибудь подобное.

– Ладно, разберемся, – пообещала я Марино и повесила трубку.

На душе было неспокойно и муторно, как никогда. Я хотела, чтоб обнаруженная мной татуировка оказалась изображением волка или оборотня, но на самом деле это могло быть, да, наверно, и было что-то совсем другое.

Я стала рассматривать «кадры» на стене. Они словно бы надвигались, напрыгивали на меня, как демоны. Сердца, пронзенные кинжалами, черепа, надгробия, скелеты, злобные хищники, уродливые вампиры.

– Почему кому-то хочется облачаться в смерть? – громко спросила я. – Разве недостаточно того, что мы живем бок о бок с ней?

Пит пожал плечами:

– Если подумать, док, кроме самого страха, бояться нечего. Люди наносят татуировки смерти, чтобы изжить в себе страх перед смертью. Многие до ужаса боятся змей, а в зоопарке трогают их. Так вот это примерно то же самое. Я не психолог, но уверенно могу сказать, что в каждом случае за выбором нательного рисунка кроется нечто очень важное. Возьмем, например, вашего мертвеца. Что-то происходило в его душе, чего-то он боялся. Думаю, о причинах его страха больше рассказала бы та татуировка, что была под совой.

Я перевидала тысячи татуировок на трупах, но никогда не воспринимала их как символ страха. Пит постучал по сосуду с формалином.

– Ваш парень чего-то боялся, – сказал он. – И как выяснилось, небезосновательно.

Едва я успела войти к себе домой, как зазвонил телефон. Часы показывали двадцать минут девятого. Я сразу же подумала о Люси. На тот момент мне было известно только, что Джо в ближайшие выходные доставят в Виргинский медицинский институт.

Я схватила трубку и с удивлением услышала голос бывшего заместителя начальника департамента полиции Эла Карсона.

– Не следовало бы мне этого делать, но кому-то надо предупредить вас, – сказал он. – Произошло убийство, в «Квик Кэри». Это небольшой магазинчик возле Либби. Представляете, где это?

– Да, – ответила я. – Рядом с моим домом.

– Ограбление. Кто-то обчистил кассу и застрелил продавщицу. Я звоню, потому что в вашем офисе еще ни о чем не знают. Марино я тоже сообщил. Мне теперь терять нечего.

– Что значит – в моем офисе «еще ни о чем не знают»?

– Отныне судмедэксперта вызывают только после того, как место преступления обследуют криминалисты. То есть через несколько часов.

– Чье это распоряжение? – спросила я, хотя знала ответ.

– Доктор Скарпетта, меня вынудили уйти в отставку, но я бы все равно скоро сам уволился, – сказал Карсон.