Настя лежала, скрючившись, все мышцы ее свело судорогами. Дыхание прекратилось: словно грудь придавило тяжелой плитой. Слышались звуки барабана, которые превращались в чудовищный грохот. Казалось, что на нее падает дом во время землетрясения. Или это рушился весь мир? Ей казалось, что она умирает…

Но неожиданно она поняла, что есть высшие силы, которые заботятся о ее спасении. Как будто кто-то вытаскивал ее из-под груды обломков и тел. Вдруг открылся выход из адской давильни. Тело ее начинало распрямляться, она вытянула ноги и оторвала от груди подбородок.

Дышать по-прежнему было невозможно: грудь словно зажали в тиски. Но что-то подсказывало: мучения скоро закончатся. В ней бурлила неведомая сила, вытянутое тело словно превращалось в светопровод. Насте казалось, что она питается, дышит этой энергией. И ей совсем не хотелось дышать легкими. „Что же, я опять умираю?“ — испугалась она.

Но неожиданно произошло нечто противоположное: она, кажется, родилась. Вдруг почувствовала себя на свободе и сделала первый вдох. И она заплакала, из глаз полились слезы радости.

Она испытывала невероятное блаженство. Тело казалось пустым, невесомым, вообще неощутимым. Наверное, именно такой должна быть полная релаксация. Впрочем, любое расслабление — это стремление вспомнить о первых мгновениях жизни.

Какое, оказывается, можно испытать счастье просто оттого, что тебя перестали мучить!..

А что произошло дальше? Она почувствовала, что все ее тело закутано какой-то мягкой и теплой тканью. Особенно отчетливо она ощущала складки на шее и щеках. Что это? Неужели пеленки? Но вдруг к темени прислонилось что-то мягкое, теплое, большое. И почему-то ужасно захотелось есть — прямо слюнки потекли. Что за странное воспоминание?

Ах, да ведь это же мама собирается кормить ее своим молоком. Но Настя прикасалась к груди не губами, а самым темечком и не могла утолить голод. Это было весьма огорчительно, потому она и запомнила свою первую неудачу на всю жизнь…

Анастасия все еще лежала на тахте, обновленная и умиротворенная, словно заново родилась.

А Игорь сидел в кресле.

— Вот, малышка, теперь твои нервы станут поспокойнее. Ты больше не будешь ничего бояться. Я постарался снять твой родовой стресс.

— Мой?

— Да, твой. Собственный, первородный, как грех. Понимаешь, появление на свет является наиболее драматическим переживанием, которое запечатлевается в подсознании и потом вызывает многие проблемы.

— Какие же, Игорь? — спросила она, чувствуя, что снова стало трудно дышать, потому что тот, кто сидит в ней, продавливал ногами мягкую резину ее брюшного пресса.

— А какие угодно. Например, человек много лет страдает от головной боли. А во время сеанса он чувствует, как при появлении на свет ему голову сдавили щипцами. Что касается женщин, которые ждут ребенка, то все они боятся родов еще и потому, что когда-то сами боялись появиться на свет.

— Ты снова о неправильной работе подсознания?

— Нет, я скорей о соотношении сознательного и бессознательного. Еще Фрейд говорил, что человеческое сознание исходит из принципа реальности, а бессознательное — из принципа удовольствия. Другими словами, они работают по разным законам, которые нередко противоречат друг другу. Поэтому психике удобнее, когда эти два уровня не смешиваются: в сознании нет элементов бессознательного. По-видимому, есть биологический механизм, который разграничивает переживания разных уровней. Но для избавления человека от неврозов или каких бы то ни было страхов нужно найти причину этих страхов.