|
Стелла гордо молчала в ответ – она не могла найти более подходящей формы протеста. Когда в этот раз она вошла в кабинет мужа, на лице ее застыло выражение, которое он тотчас же заметил. Она смотрела на него глазами, смягченными печалью. Она не успела ответить на его первый вопрос, как он задал ей другой. – Пенроз в самом деле болен? – Нет, Луис, но он в горе. – Отчего? – Ему жаль и тебя, и себя. – Он собирается уехать? – Да. – Но он вернется? Стелла села возле мужа. – Мне грустно за тебя, Луис, – сказала она. – Даже мне грустно расставаться с ним. Поверишь ли, я искренне уважаю милого мистера Пенроза. При других обстоятельствах это признание в чувстве к человеку, пожертвовавшему своим самым дорогим стремлением ради ее счастья, могло бы вызвать резкий ответ. Но на этот раз Ромейном овладело беспокойство. – Ты говоришь так, будто Артур уезжает из Англии, – произнес он. – Да, он уезжает в Рим, сегодня после обеда, – отвечала она. – Почему он сказал тебе об этом, а не мне? – спросил Ромейн. – Он не мог решиться заговорить об этом с тобой. Он просил меня подготовить тебя… У нее не хватило духу продолжить. Она остановилась. Ромейн нетерпеливо постукивал рукой по крышке пюпитра. – Говори! – закричал он. – Если Рим не конечная цель его путешествия, то куда же его отправляют? Стелла перестала колебаться. – Он едет в Рим, чтобы получить инструкции и познакомиться с миссионерами, отправляющимися с ним. Они отправляются с первым кораблем, отплывающим в Центральную Америку. Им поручено восстановить одну из иезуитских миссий, несколько лет назад разрушенную дикарями. Они найдут церковь в развалинах и следы дома, служившего жилищем убитым священникам. От них не скрывают, что и они могут умереть мученической смертью. Они воины Креста и охотно идут, подвергая свою жизнь опасности, спасать души индейцев. Ромейн встал и пошел к двери. Здесь он остановился и спросил: – Где Артур? Стелла ласково остановила его. – Он просил меня передать тебе еще одно.., прошу тебя, выслушай меня, – сказала она с просьбой в голосе. – Его печалит разлука с тобой. Если бы не это, он с удовольствием посвятил бы себя опасной деятельности, призывающей его. Он давно надеялся получить подобное назначение и готовился к нему. Таковы были его собственные слова, Луис. Кто то постучался в дверь. Показался слуга и доложил, что экипаж подан. После его ухода в комнату вошел Пенроз. – Сообщили ли вы то, о чем я просил вас? – спросил он Стеллу. Она смогла ответить только кивком. Пенроз со слабой улыбкой обратился к Ромейну: – Сейчас я должен произнести самое грустное слово: «Прощайте!» Бледный и дрожащий, Ромейн взял его за руку. – Это дело рук отца Бенвеля? – спросил он. – Нет, – решительно ответил Пенроз. – По месту, занимаемому им, он мог бы это сделать, если бы не был так добр ко мне. В первый раз с тех пор, как я знаю его, он не взял на себя ответственность и ради меня предоставил ее Риму. Рим решил. О, мой друг… Голос его прервался, но с решимостью, геройской для такой любящей натуры, он преодолел себя. – Постараемся сделать расставание менее грустным, – сказал он. – При каждой возможности мы будем писать друг другу. И кто знает? Я, быть может, еще вернусь к вам. Господь хранил своих служителей в опасностях еще больших. Да хранит и благословит вас Господь. О, Ромейн, как счастливы мы были вместе! Он уже был не в силах сдерживать свое горе. Слезы благородной печали затуманили взор, никогда не смотревший иначе, как с любовью, на его брата по сердцу. Он поцеловал Ромейна. – Помогите мне уйти! – сказал он, шагнув, ничего не видя, к зале, где его ждал слуга. |
