|
Мнение доктора вспомнилось мне только тогда, когда я уже написал свою глупую извинительную записку. Я не стану рассказывать вам последовавших за этим воспоминаний, чтобы скорее дойти до результата. В первый раз во мне блеснула надежда – слабая надежда, что нашлось одно из влияний, о которых говорил доктор, способное заставить замолчать голос, преследующий меня, это влияние – взгляд. Если бы Ромейн сказал это леди Лоринг, а не ее мужу, она тотчас бы поняла его. Лорд Лоринг же ждал дальнейшего объяснения. – Я еще вчера говорил вам, – продолжал Ромейн, – что все утро опасался услышать голос и пришел посмотреть на картины, надеясь немного развлечься. Все время, пока я был в галерее, я не боялся и не слыхал голоса. Но, по возвращении в гостиницу, он снова начал мучить меня, и я с горестью должен признаться, что мистер Пенроз видел мои страдания. Вы и я, мы оба приписывали перерыв перемене обстановки. Теперь я думаю, что мы оба ошибались. В чем состояла перемена? В вас и леди Лоринг я видел двух своих самых старинных друзей. Посещение вашей галереи только возобновило во мне впечатление сотен других подобных посещений. Чьему же влиянию я в самом деле обязан облегчением? Не старайтесь отделаться от моего вопроса, отвечая на него насмешкой над моей болезненной фантазией. Болезненная фантазия превращается в действительность для человека, подобного мне. Припомните слова доктора и вспомните новое лицо, которое я видел в вашем доме! Вспомните взгляд, впервые нашедший дорогу к моему сердцу! Лорд Лоринг еще раз взглянул на часы над камином. Стрелки указывали час обеда. – Мисс Эйрикорт? – шепотом спросил он. – Да, мисс Эйрикорт. Слуга отворил дверь в библиотеку, и Стелла сама вошла в комнату. VIII ПАТЕР ИЛИ ЖЕНЩИНА Лорд Лоринг отправился одеваться. – Я вернусь через десять минут, – сказал он, оставляя Ромейна и Стеллу наедине. Она была одета, как всегда, просто. Белые кружева служили единственным украшением ее серебристо серого платья. Ее великолепные волосы были уложены в полной красе, без всяких украшений. Даже золотая брошка, придерживаюшая ее кружевную пелеринку, была чрезвычайно проста. Сознание, что она предстает во всей своей красоте перед глазами мужчины со вкусом, вызвало в ней снова некоторую натянутость, которую Ромейн заметил в ту же минуту, как она подала ему руку. Они были одни, и она в первый раз видела его во фраке. Может быть, женщины не в состоянии верно оценить то, что красиво по форме и цвету, или, может быть, у них нет собственного мнения, когда заговорит мода, но, без сомнения, из тысячи женщин едва ли найдется одна, которой не нравится мрачный и некрасивый парадный костюм мужчины девятнадцатого века. Красивый мужчина, на их взгляд, становится более привлекательным и в пошлом черном фраке и белом галстуке – одежде, совпадающей по цвету с одеждой его слуги, прислуживающего ему за столом. Бросив украдкой взгляд на Ромейна, Стелла потеряла всякое доверие к себе и принялась перебирать фотографии, лежавшие на столе. Минутное молчание, последовавшее за поклоном, стало невыносимо для нее. Чтобы как нибудь прервать его, она совершенно невольно высказала последнюю мысль, занимавшую ее, когда она вошла в комнату. – Мне кажется, что, входя сюда, я слышала свое имя, – сказала она. – Вы говорили обо мне с лордом Лорингом? Ромейн признался, что они говорили о ней. Стелла улыбнулась и перевернула лист альбома. Но были ли когда нибудь картины способны обуздать женское любопытство? – Конечно, нельзя спросить, что вы говорили? – сорвалось у нее. Невозможно было отвечать ей правду, не входя в объяснения, которых Ромейн страшился. Он колебался. Продолжая смотреть альбом, она произнесла: – Понимаю! Говорили о моих недостатках. – Она остановилась и снова исподтишка взглянула на него. |
