|
Неделю назад генерал умер. Из обстоятельств, связанных с расходами по погребению, французский консул узнал, что генерал скрылся от своих кредиторов не в Париже, как думали, а в Лондоне. Адрес его семьи: №10, Кемп Гилл, Элингтон. Я должен еще прибавить, что, по весьма понятным причинам, генерал жил в Лондоне под вымышленным именем Марильяк. Следовательно, отыскивая его вдову, надо спрашивать мадам Марильяк. Вас, может быть, удивит, что я пишу все это вам, а не мистеру Ромейну. Вы сейчас увидите причину. Я был знаком с генералом – как вам известно – в такое время, когда еще не знал об обществе, которое он посещал, и о печальных заблуждениях, в которые он впал благодаря своей страсти к игре. О его жене и детях я положительно ничего не знаю и не могу сказать, сумели ли они охранить себя от вредного влияния главы семейства или пали низко под влиянием бедности и дурных примеров. По крайней мере, нельзя определенно сказать, достойны ли они забот мистера Ромейна? Как честный человек, я по совести не могу, чувствуя в себе сомнение, рекомендовать семью хотя бы косвенно мистеру Ромейну. После этого предупреждения предоставляю вам поступить, как заблагорассудится". Лорд Лоринг возвратил письмо майору Гайнду. – Я согласен с вами: более чем сомнительно, следует ли сообщить это известие Ромейну. Леди Лоринг не вполне разделяла мнение мужа. – Если существует сомнение относительно этих людей, – сказала она, – то следует разузнать, какой репутацией они пользуются в околотке. На вашем месте, майор Гайнд, я обратилась бы к хозяину дома, где они живут, или к торговцам, с которыми имеют дело. – Мне надо сегодня же уехать из Лондона, – отвечал майор, – но по возвращении я, конечно, последую вашему совету. – И дадите нам знать о результате? – С величайшим удовольствием. Майор Гайнд простился. – Ты будешь виновата, если майор даром потеряет время, – сказал лорд Лоринг. – Не думаю, – отвечала леди Лоринг. Она встала и хотела выйти из комнаты. – Ты собираешься куда нибудь? – спросил ее муж. – Нет. Иду наверх, к Стелле. Леди Лоринг застала мисс Эйрикорт в ее комнате. Маленький портрет Ромейна, нарисованный ею по памяти, лежал перед ней на столе. Она вся погрузилась в созерцание его. – Что же говорит тебе этот портрет, Стелла? – То же самое, что я знала прежде. В этом лице нет ни лукавства, ни жестокости… – И это открытие удовлетворяет тебя? Я начинаю презирать Ромейна за то, что он прячется от нас. Ты сможешь извинить его? Стелла заперла портрет в несессер. – Я могу подождать, – сказала она спокойно. Это выражение терпения, казалось, выводило леди Лоринг из себя. – Что с тобой сегодня утром происходит? – спросила она. – Ты еще скрытнее, чем всегда. – Нет, Аделаида, я только расстроена. Я не могу забыть, что встретилась с Винтерфильдом. Я чувствую, что над моей головой нависло какое то несчастье. – Не упоминай об этом негодяе! – воскликнула леди. – Мне надо сообщить тебе кое что о Ромейне. Ты совсем погрузилась в свои мрачные предчувствия или можешь еще выслушать меня? Лицо Стеллы преобразилось. Леди Лоринг подробно описала свидание с майором Гайндом, оживляя свой рассказ описанием манер и наружности майора. – Он и лорд Лоринг убеждены, что, раз дав денег этим иностранцам, Ромейн не будет иметь покоя от них. Письмо не следует показывать, пока не будет известно что нибудь более положительное. – Я бы желала иметь это письмо! – воскликнула Стелла. – Вы передали бы его Ромейну? – Сию же минуту! Не все ли равно, достойны эти бедняки его щедрости или нет? Если это возвратит ему спокойствие, то кому какое дело, стоят ли они его помощи? Они даже не должны знать, кто будет помогать им, – Ромейн будет для них неизвестным благодетелем. |
