|
Ромейна не было с ним. – А муж не пойдет с нами? – спросила она. – Он сейчас придет, – отвечал Пенроз. – Ему, кажется, надо написать несколько писем. Стелла посмотрела на него подозрительно, чувствуя с его стороны какое нибудь тайное влияние на мужа. Если бы она была в состоянии оценить благородные стороны характера Пенроза, она, быть может, пришла бы к более справедливому заключению. Когда она прервала их разговор, Пенроз просил Ромейна дать ему возможность воспользоваться случаем и поговорить наедине с мистрис Ромейн. Он сказал своему другу: – Позвольте мне самому узнать, ошибаюсь ли я в своих предположениях относительно впечатления, которое произведет на вашу жену перемена вами религии. У меня одно желание – быть справедливым и к вам, и к вашей жене. Я никогда не простил бы себе, если бы посеял раздор между вами, как бы ни были добры мои намерения. Ромейн понял его. Стелла же перетолковывала каждое слово и каждый поступок Пенроза в плохую сторону по причине, казавшейся ей убедительной, – он был католическим священником. Она поняла, что ее муж нарочно оставил ее наедине с Пенрозом, чтобы этот последний убеждением или обманом довел ее до согласия содействовать планам патера. «Я докажу им, что они ошиблись», – подумала она и вдруг спросила вслух: – Я прервала разговор? Когда я позвала вас гулять, вы говорили с мужем о его сочинении? – Нет, мистрис Ромейн, мы в это время говорили не о книге. – Позвольте мне предложить вам странный вопрос, мистер Пенроз? – Сделайте одолжение. – Вы ревностный католик? – Я священник, мое звание говорит за меня. – Надеюсь, вы не пытались обратить моего мужа в католичество? Пенроз остановился и внимательно посмотрел на нее. – Вы очень противитесь переходу вашего мужа в другую религию? – спросил он. – Так сильно, как только может противиться женщина. – Из религиозных побуждений? – Нет. Вследствие опыта. Пенроз с изумлением взглянул на нее. – Будет нескромностью с моей стороны спросить, каким образом вами приобретен этот опыт? – произнес он мягко. – Я расскажу вам это, – отвечала Стелла. – Я не знакома с богословскими тонкостями и не могу решать ученые вопросы, но знаю одно: благодаря усердной и благомыслящей католичке мой отец умер преждевременно, и мне пришлось расстаться с единственной сестрой, которую я горячо любила. Я вижу, вам неприятно выслушивать это, и вы, вероятно, думаете, что я преувеличиваю? – Мне весьма тяжело слушать вас, мистрис Ромейн, но пока я еще не имел возможности составить себе мнение. – Мою грустную историю можно изложить в нескольких словах, – продолжала Стелла. – Когда моя старшая сестра была еще девочкой, к нам приехала тетка – мамашина сестра. Живя за границей, она вышла там замуж и, как я уже сказала вам, была ревностная католичка. Без нашего ведома она вела религиозные разговоры с сестрой и, влияя главным образом на энтузиазм, составлявший одну из черт ее характера, обратила ее. Впоследствии были пущены в ход другие убеждения, о которых я ничего не знаю. Сестра объявила о своем решении уйти в монастырь. Так как она была несовершеннолетней, то отцу стоило бы только употребить свой авторитет для предотвращения этого. Но она была его любимицей, у него не хватило духа удержать ее силой – он мог только испытать все средства, которыми любящий и добрый отец мог склонить ее остаться дома. Даже по прошествии многих лет я не могу спокойно говорить об этом. Она настаивала на своем и была тверда, как камень. Когда тетку попросили вступиться, она назвала ее бессердечное упрямство «призванием». Сопротивление любящего отца истощилось. С того дня, когда она уехала от нас, он ближе и ближе продвигался к могиле. |
