Вы вели себя дурно, пора ответить за это.

В здание тянули провода полевых телефонов, но оно все превратилось в гигантский изолятор. Электричество исчезало без следа. За секунду разряжался аккумулятор мобильного телефона. Встали лифты, и перестала течь вода. Умолкли кондиционеры.

Спасатели в полумраке с факелами в руках выводили людей. В вестибюле пытались развернуть аппаратуру сотрудники техотдела, но у них ничего не получалось. Мы смотрели на репортеров CNN и злорадно улыбались.

— Долг платежом красен, — высказал общее мнение Пика.

Американцы передали приказ на самоликвидацию спутников. Умник шифр на всякий случай запомнил, хотя терять свои спутники не собирался. Не у каждого правительства, между прочим, свои спутники есть. А у него появились, и чужие команды, даже бывшего центра, для них ничего уже не значили.

А в Лэнгли лучше не стало. Электричество прямо в стены впитывалось. Четко граница обозначилась — по цоколю здания. С подземной стоянки машины длинным тросом вытягивали. Только если стоял на ней бортовой компьютер, то все — конец.

На автомобильное кладбище, под пресс.

В Управлении разведки ВМФ у всех на мониторах надпись загорелась: «Последнее предупреждение», все намек поняли. Начали дерзких хакеров искать. Безрезультатно, не за что зацепиться. Как будто сигнал прямо здесь появился.

Примерно так, подумал Умник, и обратил внимание на центр управления ракетным комплексом авианосца «Огайо».

Уже всем было понятно, что в этом здании сегодня не работать. Да и завтра тоже. Янки оглохли и ослепли. Нет, еще были службы, но самая большая осталась без штаба. Страшная вещь — потеря управления. Июнь сорок первого это хорошо доказал.

Поставил американцев наш электронный гений на место, честь ему и хвала.

— Тост, — говорю. — За талант организатора ответного удара! Ура!

Все в баре дружно выпили, у кого, что налито. Я по стопочке всем поставил за свой счет, патронами из ящика рассчитался автоматными, все деньги на карточке, да и пригодятся на большой земле.

У меня карта всей Зоны на экране горит, наши коммуникаторы на ней зеленой россыпью.

— Нет, Умник, братишка, здесь ты не прав. Помнишь ловкача из купола? Он враг. Ты его красным обозначь, — вношу я коррективы.

Умник слов на старшего, любимого, но очень глупого брата тратить не стал. Заморгала одна зеленая точка на карте. Увеличил я масштаб. У грузовика на входе-выходе в котловину купола. Там неудачник жадный в засаду сел меня ждать.

Сидит- посиживает, а клиент не идет. Вспомнил он, что я передатчиков принес связку, и сделал правильный, но преждевременный вывод, что пока гарнитура на нем, я за ним следить могу. И выбросил он прибор связи в кусты. И сейчас сидит где-то, и даже Умник его обнаружит только метров за двадцать. Нет у меня форы.

А дядя выглядел опасно, мелкий и жилистый, да еще с фантазией. Здесь не скажешь: «Я не знал, что я участвую в этой войне. Я шел по своим делам, я пал в перекрестном огне. Едва ли узнаю, кому был назначен заряд. Впрочем, все равно. Мертвые люди не спят». Не прокатит. Сам периметр перешагнул.

Переоделся в курточку черную. Прибрал патроны, снаряжение. Закрыл свой сундучок. В рюкзаке кроме резервного запаса, корона, скипетр и две сотни патронов.

У меня в НЗ входит десять аптечек, двадцать бинтов, пять уколов и банка тушенки. Шесть килограммов ровно. Больше не надо, и меньше брать глупо. Когда у тебя два последних бинта, любая стая собак может стать для тебя последней.

Уже корил себя за мерзавца Овсянку. Господа, передо мной стоит непосильная задача. Написать об усопшем некролог, ни разу не использовав слово «падла».

А ловкач еще хуже. Надо эту проблемку решать на данном этапе.

Попрощался со всеми и на «Росток» зашагал.