Есть у него мыслишка задняя. Понять не могу, что он задумал.

— Конторский дом на перроне станции знаешь? Туда ход такой. С торца со стороны завода бак стоит. Забираешься по лесенке, с колпака вентиляции прыгаешь на соседнюю крышу склада. Между крышами трубы идут, по ним перебираешься на крышу конторы.

Там пролом в крыше. По наклонной балке вниз и вверх ходят. Прямо над «электрой». Сорвался — смерть. Весь дом в тайниках. Там миллионы!

Правую руку в небо, внимание отвлек, а левой нож метнул из рукава. Вот на этот шанс он все и поставил. Игрок. Ва-банк на зеро. Ваша карта бита. Еще летел клинок, я падал в бок, а он начинал подниматься на руках, когда моя очередь его достала.

Пуля, она, может, и дура, но быстрее штыка и ножа.

Живучий был паренек. До последнего глаза злобой светились. Достойно умер. Все его добро стало мое, тело в аномалию. Мне на Янтарь.

Вышел на площадку с грузовиком. Подобрал передатчик выброшенный.

В куполе разгрузился от добычи случайной. Еще денежки в бумажник убрал.

Акелла с Гердой решили у ученых остаться. Шумно им на базе, людей много. Я не возражал, от Агропрома до Янтаря полтора часа ходу, а псу минут двадцать. Связь работает, соскучился через полчаса можно встретиться.

Умник предложил в Долину прогуляться. Воды из нашего родника принести пару канистр. У него большие надежды на нее были.

Есть такое слово «надо». Когда я его слышу, всегда спрашиваю: «Кому?».

Здесь все ясно — нам.

— Убедился, что не зря человека убили? — говорю. — Взгляд не понравился. Глаза зеркало души. Классическая формулировка. А у тебя данные о расширении зрачка и связанных с этим реакциях должны быть. Используй знания, чего они мертвым грузом лежат.

Включились мы с ним на общий канал, стали в дороге новости слушать.

Серый добровольцев звал на охоту, монстры Свалку заполонили. Кеннеди репортеров в поселок привел за сенсациями. Щенок за драку сталкера в погреб посадил.

Добежал до родничка, гарнитуру в ветки шалаша вплел, чтоб кабаны не утащили. Пусть наше место заветное под наблюдением всегда будет.

Умылся, напился, собрался в шалаше поваляться полчасика, как сразу на общем канале в набат ударили. Кабаны поселок на Кордоне атаковали. Накрылся мой отдых.

В среднем темпе пошел. Кому ты и зачем нужен, если в момент стрельбы, у тебя руки ходуном ходят, и глаза потом заливает? Стрелок должен быть тих и спокоен, как скорбный демон.

Первую стаю из пяти собак мне пришлось еще на дороге к сельхозкомплексу перестрелять. Кинулись, как на молодого поросенка. Чуть-чуть не достали. Полу куртки один оторвал. Отрубил им хвосты, раз патроны потрачены.

Во дворе бывшего кооператива еще стаю разогнал. Здесь я был на коне, точнее на тракторе. Заскочил на крышу и стал их короткими очередями гвоздить. Шесть тушек рядом остались лежать, пока вожак уцелевших собак не увел.

В тоннеле под мостом на шоссе, полевому лагерю туго приходилось.

— Щенок, — кричу, — пора псом становится. Бери четверых носильщиков для двух раненых, стрелков, сколько сможешь и к мосту двигайся. Я им тут пока их права зачитаю. Кеннеди, ты же боец не из последних. Как там насчет бремени белого человека?

— Это пропаганда расизма, сэр. Я иду, — говорит янки.

Добежал до тоннеля, там один обрез жалко отстреливается.

Полный магазин расширенный выпустил одной очередью.

— Вы, — приговариваю, — имеете право на трехразовое горячее питание в любом зоопарке мира, который рискнет вас приютить. Вы имеете право на смерть, страшную как ваша жизнь. Вы имеете право жрать друг друга и вступить в политическую партию, чтобы делать это не как дикие звери, а по высшим соображениям.