— Что... ты собираешься делать?

Глаза Киеу вспыхнули:

— Я собираюсь прекратить свое существование. — Он еще сильнее сжал пальцы, и Эллиот едва не вскрикнул от боли. — И ты должен помочь мне.

— Нет!

— Ты должен! — Голос Киеу стал умоляющим. — Я не могу этого сделать сам. Ты нужен мне, Эллиот.

— Но это же, — Эллиот качал головой. — Нет! Я не могу этого допустить. Не могу!

— Да, да, да, — простонал Киеу. — Ты сказал, что хочешь помочь мне. Это единственный способ!

— Я не имел в виду... — Эллиот отвернулся и закрыл глаза. — Проси меня о чем угодно, но только не об этом! Все что угодно, но не это!

— Понятно... — Киеу не собирался сдаваться. — Вот какова твоя помощь... Да, ты поможешь, но только на тех условиях, которые устраивают тебя, не так ли? Ты сделаешь только то, что сам считаешь правильным и необходимым! Ты — житель Западного полушария, Эллиот, и многого не понимаешь. Посмотри мне в глаза. Посмотри же, прошу тебя! — Эллиот повернулся к нему. — Ты должен это сделать. Ты же обещал, ты дал обещание!

Киеу убрал руку за спину, а когда выпрямил ее, в ней был какой-то темный предмет. Эллиот почувствовал запах масла и еще какой-то резкий и странный аромат.

— Дай руку, — тихо произнес Киеу. — Дай мне свою руку, Эллиот.

Не понимая, Эллиот протянул руку. Он видел только сверкающие глаза Киеу, и вдруг почувствовал, как в ладонь ему лег какой-то тяжелый металлический предмет.

— Сожми пальцы, — сказал Киеу, не отрывая взгляда от лица Эллиота. — Пропусти указательный палец через скобу. — Он помог Эллиоту нащупать изогнутую металлическую пластину. — Очень хорошо, — и он развернул Эллиота лицом к открытой двери.

— Отлично, — прошептал Киеу. — Стой здесь. Да, вот здесь. Не надо никуда идти, просто поднимешь руку и нажмешь пальцем на курок, вот и все. И освободишь меня от моего бремени. Тебе понятно?

Эллиот вдруг осознал, что сделает все, о чем его просит Киеу. Он обязан это сделать. У них есть общие тайны, они знают то, чего не знает никто в целом мире. Их связывает нечто большее, чем кровные узы. Они ближе, чем родные братья. Он должен это сделать. Теперь он не сомневался, что принял правильное решение. Он лучше чем кто бы то ни было знал всю степень страданий Киеу, он чувствовал их, как свои собственные. Он сделает все от него зависящее, чтобы избавить Киеу от мучений.

— Да, — ответил он, хотя так ничего и не понял. Но это не имело ровным счетом никакого значения, как и то, что он никогда не сможет этого понять.

— Хорошо, — будничным тоном произнес Киеу. — Сейчас я пойду к себе в комнату: надо совершить определенный ритуал, вознести молитвы. Когда ты услышишь, что я кончил молиться, приготовься. Я встану в дверном проеме — я зажгу свет в коридоре, и ты увидишь просто силуэт, ничего более. Так тебе будет легче: ты не будешь видеть мое лицо. Просто поднимешь руку и нажмешь на курок. Вот и все. Ничего сложного. Выстрел, и все кончится.

Киеу направился к двери. Услышав за спиной сдавленное мычание, он обернулся:

— Да?

— Прощай, Киеу.

— Прощай, mon vieux.

И вскоре до Эллиота донеслось пение Киеу: его брат молился. Эллиот слышал его голос очень отчетливо, казалось, голос бродит кругами по пустому дому, озирается в сумерках, прощается с жизнью. Жаль, что Киеу оставил меня здесь одного, подумал Эллиот, а потом даже обрадовался: ему поручено очень ответственное дело.