На стороне острова высокие кипарисовые деревья загораживали бульвар от железнодорожной колеи и зарослей, где скрываются бродяги.

Сквозь заросли можно было видеть людей, сгрудившихся около костра, раздувавшегося ветром и бросавшего свет на окрестности. Я прошел сквозь кустарник и подошел к ним. Их было трое. Они пили темное красное вино из здоровенной бутыли, уже почти пустой. Они повернули головы в мою сторону. Лицо с выбитыми зубами и покрытое шрамами — лицо белого человека, плоская упрямая физиономия молодого негра, парень с чертами индейца и безразличными индейскими глазами. Выше талии на нем был лишь открытый черный жилет. Такова была эта компания.

Негр встал. Он был пяти или шести футов ростом и в руке держал толстенную палку. Он подошел ко мне и пробормотал:

— Это частная вечеринка. Вам здесь нечего делать.

— Вы можете ответить мне на мои вопросы? Я разыскиваю своего друга.

— Никакого вашего друга я не знаю.

Большой и пьяный, он оперся на палку. Тень от такого треножника плясала на зарослях.

— Это его машина там, вон тот «кадиллак». Он среднего роста, в пиджачке рубчиком. Вы его не видели?

— Нет.

— Одну минуту, — белый человек встал пошатываясь, — может быть, я его видел. Может, и нет. Что с вас можно получить?

Он подошел так близко ко мне, что я чувствовал его вонючее дыхание и мог заглянуть в его пустые, блестящие глаза. Вино выполоскало из них даже проблески разума.

— Мне это ничего не будет стоить, старина. Ты хочешь получить еще на одну бутылку?

— Я видел его, честно, видел. Маленький человек в пиджаке рубчиком.

Он дал мне четыре монетки, я очень вежливо поблагодарил. Такого вы не можете забыть.

Дыхание со свистом прорывалось сквозь его редкие зубы.

— Покажи четыре монетки.

Он тщательно рылся в кармане джинсов. — Я, наверное, их потерял.

Я пошел прочь. Он провожал меня до самой машины. Он колотил сжатыми кулаками по стеклу автомобиля.

— Имей же сердце, ради Христа. Он дал мне четыре монетки. Я же сказал вам о вашем друге.

— Для вина денег не дам, — сказал я.

— Это для еды. Я голоден. Я пришел сюда собирать апельсины, а они выгнали меня, и я не могу работать.

— "Армия спасения" тебя накормит.

Он сжал губы и плюнул на стекло. Я включил мотор.

— Отойди, попадешь под машину.

— Я уже попал под нее, — обреченно пробормотал он и направился обратно в заросли, внезапно исчезнув из виду, будто кто его проглотил.

Глава 12

Отель «Брейкуотер» находился в нескольких кварталах от того места, где стоял «кадиллак» Гарри. Возможно, хотя едва ли, он оставил его там по своим соображениям и пошел дальше пешком.

Вестибюль отеля был похож на мышеловку для туристов, куда уже никто не попадался. Мебель была вся поцарапана, а рододендроны все в пыли. Привратник ходил в старой голубой форме, будто он прошел в ней через всю гражданскую войну.

У приемной стойки никого не было, но журнал для регистрации лежал на ней открытым. Я нашел имя Гарри Гендрикса на предыдущей странице. Его комната была под номером 27. Я посмотрел на доску для ключей за стойкой и не нашел ключа под этим номером.

— Мистер Гендрикс дома? — спросил я швейцара.

Он погладил бороду. Она выглядела как побитый молью плюш.

— Я не знаю. Они приходят и уходят. Мне не платят, чтобы следить за ними.

— А где управляющий?

— Там, внутри. — Он ткнул большим пальцем в сторону задернутой занавеской двери, над которой висел освещенный знак: «Комната Самоа».