— Очень наблюдательно, — говорит Мириам, показывая ему большой палец и подмигивая. — У меня плохие новости, Дель. Я ведь не шлюха с большой дороги, поэтому этим прекрасным вечером мы трахаться не будем. Или утром. Думаю, уже утро? В любом случае, никакого секса. Нет тела, нет дела, как говорится.

У него напрягается челюсть.

— Но ведь это было твое предложение. Ты мне должна.

— Учитывая, что ты мне еще не заплатил, и учитывая, что в этом штате проституция вне закона, хоть я и не такой уж приверженец морали; честно говоря, я вообще считаю, то, чем люди занимаются, это сугубо их личное дело, но не думаю, что я тебе что-то должна, Дель.

— Черт побери, — говорит он. — А ты любишь слушать свой голос, да?

— Люблю. — Она любит.

— Ты лгунья. Обманщица с поганым маленьким ротиком.

— Мама всегда говорила, что у меня рот как у матроса. Не по манере, а по тому, какое дерьмо из него льется. И таки да, я большая жирная лгунья. Даже мои рваные джинсы горят на мне.

Такое ощущение, он не знает, что делать. Мириам это видит; она реально его завела. Ноздри раздуваются, как у быка перед броском.

— Леди должна быть вежливой, — это все, что он может процедить сквозь зубы. Дель отбрасывает полотенце в угол.

Мириам фыркает.

— Так это же про меня. Я и есть прекрасная долбаная леди.

Дель глубоко вздыхает, подходит к комоду и надевает на запястье дешевый Таймекс. Почти сразу он видит то, что Мириам положила рядом с часами.

— Какого?..

Он собирает фотографии в стопку, берет их в руки, перелистывает. Женщина и две девочки стоят в Сирс [2]. Те же детки на детской площадке. Женщина на чьей-то свадьбе.

— Я нашла их у тебя в машине, — объясняет Мириам. — Твоя семья, верно? Я подумала, это весьма забавно, что ты ведешь проститутку… эм, предполагаемую проститутку, в мотель. Не очень-то ты похож на добропорядочного супруга или папочку, но откуда мне это знать? С другой стороны, может быть, поэтому ты прячешь их в бардачке. Это вроде как с зеркалом: если ты их не видишь, то и они тебя тоже.

Он поворачивается, перемещаясь с пятки на носки, держа фотографии дрожащими руками.

— Кто ты такая, чтобы судить? — вскипает он.

Мириам машет на него в ответ.

— Ох, да не пыли, я и не сужу. Просто жду. А поскольку мы ждем, я должна тебе все-таки рассказать, что слежу за тобой уже пару недель. — Дель прищуривается и смотрит на нее так, словно узнает, или пытается это сделать. Она же продолжает говорить: — Я знаю, ты любишь шлюшек. Проституток и заядлых шлюх. И всех вместе! Ты из тех людей, что съедают из коробки с конфетами все сласти. Разнообразие — вот перчинка твоей жизни. Еще мне известно, что за всеми этими скучными сексуальными наклонностями скрывается человек, который любит бить женщин. Четыре проститутки. У двух фингалы под глазами, у одной рассечен подбородок, а у четвертой разорвана губа…

Дель двигается быстро.

Бум. Жесткий кулак врезается Мириам прямо в глаз и опрокидывает спиной на кровать. Лопаются капилляры. Фейерверк на темном фоне. Жадно ловя ртом воздух, Мириам отползает назад, думая, что Дель продолжит её избивать, но к тому времени, как она уже готова пинаться, кусаться и вцепиться ему в глотку, она замечает, что тот стоит и не двигается ни на дюйм.

Он просто стоит. Его трясет. Злой, жалкий, обескураженный; ей сложно сказать.

Мириам ждет. Но Дель не идет к ней. Он сейчас даже на неё не смотрит — взгляд Деля устремлен в никуда за тысячи миль от этого места.

Мириам осторожно протягивает руку к тумбочке и поворачивает будильник так, чтобы его видеть.