Но эта идея не смущает Мириам.

Однако её голова с асфальтом так и не встречается.

Пара рук держит Мириам за лодыжки. Безволосый. Голова девушки болтается за дверью, волосы подметают асфальт. Свист ветра наполняет уши. Мириам ощущает аромат сосен и соленой воды, причудливый химический запах Нью-Джерси. Она обоняет запах свободы, но он не для её мира…

…который меняет направление, словно пленку отматывают назад.

Безволосый затаскивает Мириам обратно в машину. Его лицо нависает над девушкой.

Она подумывает над тем, чтобы врезать ему лбом, но он, похоже, понимает, о чем она думает, поэтому прижимает окровавленную руку ко лбу Мириам.

В другой руке появляется шприц.

Девушка пытается вырваться. С кончика иглы сочится прозрачная жидкость. Пойманная ветром от открытой двери, она дрожит и танцует на весу.

— Скоро поговорим, — обещает Безволосый.

И вгоняет иглу Мириам в шею.

— Нгм-м-м! — вопит девушка сквозь скотч.

Мир содрогается и разламывается на части. Его осколки несут её во тьму.

Глава тридцатая

Пустошь

Мир течет медленно. Все размазано краской по канве, сгустки сползают по холсту вниз.

Мириам ощущает подмышками чьи-то руки. Ноги волочатся по земле. Серое небо освещается послеполуденным солнцем. Летают москиты. Бледные сосны отбрасывают длинные тени, у которых имеются пальцы, что, кажется, хотят разодрать Мириам на клочки.

Впереди идет Безволосый. Его белый блейзер заляпан кровью.

Кровью Эшли.

Отрезанная ступня, качаясь туда-сюда, покоится в прозрачном пакете-холодильнике, который несет Безволосый Ублюдок.

Время растягивается. Потом расширяется.

Они нигде. Ещё больше деревьев. Перевернутая ванночка для ног валяется на мшистом холмике, её половина отдана во власть какой-то черной плесени.

На тяжелой цепи покачиваются качели. На покрышке сидит огромный черный ворон, наблюдая за ходом качели, словно ему нравится за ней следить.

Мириам шагает по ракушкам. Они хрупкие. Ломаются под ногами.

Девушка пытается что-то сказать. Рот по-прежнему заклеен. Раздается только какое-то мычание. Девушка дышит через нос, получается протяжный свист.

Впереди возникает небольшой домик. Белый сайдинг, снизу окаймленный мхом.

«По крайней мере, это не очередной мотель», — думает она.

И ускользает в беспамятство.

* * *

Вжух.

Глаза Мириам распахиваются. Мир врывается в сознание свистом ветра: кровь стучит в ушах, подводное течение тянет девушку обратно в сознание.

Мириам понимает, что подвешена в душевой, выложенной выцветшей плиткой цвета морской пены.

Связанные руки закинуты на душевое крепление.

Ноги, тоже связанные, едва касаются ванны. Девушке приходится стоять на цыпочках. Её не на что опереться, приходится лишь извиваться как уж на сковородке.

Фрэнки стоит в дверном проеме, очень невысоком для мужчины. Ему приходится наклоняться.

Безволосый расслабленно сидит на крышке унитаза. Потеки засохшей крови (словно размазанная тушь) окрашивают его щеки. На коленях мужчины лежит дневник Мириам. Безволосый аккуратно его закрывает.

Харриет машет сорванным с губ Мириам скотчем у неё перед носом — какова насмешка — и пятится.

— Я прочитал, — говорит Безволосый, постукивая пальцем по обложке дневника.

— Пошел на хер, — бормочет Мириам.

Безволосый качает головой, пока Харриет натягивает черную перчатку.

— Такое надоедливое повторение. Пошло на хер это, пошло на хер то, пошла я на хер, пошел на хер ты.