– Убийцы! – выплюнула пожилая женщина. – Ненавижу!

В толпе загомонили еще громче.

– Никто вас сюда не звал, – сказал Иеремия.

– Мы уйдем, – со слезами проговорила старуха. – Но знайте, что невинная кровь Марии падет на ваши головы! Вам всем придется ответить за это. – Она повела рукой в сторону стоящих в отдалении людей. – Каждому!

Женщина поднялась с колен, подошла к старику с девочкой. Мужчина взялся за ручки, приготовившись везти свою тележку. Они уже развернулись спиной к жителям Плавы планины, как вдруг Иеремия вновь заговорил:

– Стойте!

Прокаженные замерли, глядя на него.

– Братья и сестры! Мы не можем дать им уйти. Только что эта женщина пригрозила нам. Она желала нам всем лютой смерти, вы сами слышали! Откуда нам знать, что на уме у этих негодяев? Что, если они захотят погубить нас, истребить нашу общину? Они могут заразить нашу воду или еду своей болезнью. Проберутся в наши дома, подбросят зараженные вещи! Достаточно им подкараулить кого-то из нас в лесу или возле дороги – и мы все будем обречены!

Некоторое время люди молчали, а потом кто-то крикнул:

– Ты прав, Иеремия!

Все остальные, словно получив команду, стали громко выкрикивать:

– Так и есть! С них станется!

– Это нелюди!

– А как же наши дети?

– Кроме того, – снова возвысил голос Иеремия, – если они пойдут в город и скажут, что мы убили эту женщину, сюда могут прийти полицейские, чтобы арестовать тех, кто стрелял… или даже забрать всех, без разбору! Они не понимают нашей веры, не любят нас и не поверят, что мы защищали свои дома и наших детей от скверны!

Толпа гудела, как потревоженное осиное гнездо. Со всех сторон сыпались оскорбления, гневные слова, люди кричали и потрясали кулаками. Никто не вступился за несчастных больных. Не спросил, не потому ли Иеремия так зол, что боится потерять уважение своей паствы, ведь хрупкая женщина превзошла его силой характера.

Ни один из жителей Плавы планины не заметил явного преувеличения в словах Иеремии, никому не пришло в голову, что старец мог и оболгать прокаженных, приписав им намерения, которых у них не было.

Как они пробрались бы в деревню, если вход в нее под охраной? Зачем им идти в город – они как раз пришли оттуда. Вряд ли их стали бы слушать и подниматься на гору, чтобы арестовывать тут всех подряд. К тому же горожане толком не знали дороги, да и сами скитальцы попали в деревню просто потому, что заблудились.

Все были слишком разгневаны и напуганы, чтобы мыслить здраво.

– Что вам от нас нужно? – закричала старуха. – Мы просто уйдем и никому не причиним вреда!

Но фитиль уже был запален.

– Мы должны казнить их! – перекрывая гул толпы и крики старухи, громко проговорил Иеремия. – Не колеблясь! Со всей решимостью! Ибо если мы сегодня не уничтожим их, то завтра они уничтожат нас!

Жалкая кучка прокаженных стояла перед разъяренными людьми, готовыми разорвать их в клочья. Мужчины вскинули ружья, ожидая приказа Иеремии. Женщины стояли за их спинами, поддерживая и одобряя. Многие не закрывали глаз своим детям, разрешая смотреть на расправу над нечестивыми.

– Вы не люди! Вы хуже зверей! – крикнула старуха.

– Не слушайте ее, братья и сестры! Мы поступаем правильно! Никто не смеет сеять здесь смерть и разрушение!

Обреченные на смерть взялись за руки. Девочка плакала, закрыв глаза и склонив голову на плечо старику. Мужчина закрыл их собой, но это, конечно, не могло бы спасти никого.

За минуту до того, как раздались выстрелы, старуха вдруг проговорила неожиданно звучным и уверенным голосом:

– Проклинаю вас! Всех вас, стоящих здесь – всех и каждого! Своей кровью и кровью тех, кто пришел сюда со мною и нашел свою смерть.