Иван Александрович стоял чуть поодаль и не слышал, о чем беседуют его товарищи. Вокруг него была пустота – но пустота особая, наполненная лишь ему понятным смыслом. «Таинство», – вертелось в голове.

Происходящее захватило его настолько, что он не мог говорить. Даже дышать стало сложно – он словно забыл, как это делается. Будто находясь в другом измерении, стоял и смотрел на людей, среди которых прошло его детство, видел их полузабытые лица, которые таяли на его глазах, как сахар в стакане с кипятком.

– Прощайте, – мысленно шептал он. – Я надеюсь, вы обретете покой!

Одна из фигур внезапно отделилась от остальных. Она не исчезала, но двигалась прямо к Ивану Александровичу.

– Здравствуй, Йован! – сказал отец. – Прошу, не бойся меня.

– Тата… – только и сумел выговорить он. – Тата…

А еще вдруг понял, что снова стал ребенком – худеньким шестилетним мальчиком, которому так важно было, чтобы его любили.

– Я был несправедлив к тебе, сынок. – Ни разу в жизни, никогда прежде он не называл так Йована. – Я был груб и жесток, сделал тебе много зла. Прости меня… Прости, я так сожалею об этом.

Йован не мог больше сдерживаться и заплакал. Но сейчас он не стыдился своих слез.

Отец подошел еще ближе, опустился на колено. Взял Йована за плечи, и лицо его оказалось близко-близко.

– Ты поступил как настоящий мужчина. Я бесконечно горжусь тобой, сынок. И я так благодарен тебе – все мы благодарны. Ты спас нас. Теперь все мы свободны. Ты вырвал нас из лап тьмы и смерти.

– Смерти? – спросил Йован. – Но разве ты не умер?

Отец покачал головой и улыбнулся.

– Смерти не существует – есть только новое рождение. – Он обнял мальчика и прижал к себе. – Я думаю, пришло время тебе самому убедиться в этом.

– Ты хочешь забрать меня с собой, тата?

– Пойдем, сынок. – Отец встал и протянул Йовану руку. – Ты сделал все что нужно и теперь должен отдохнуть. Я хочу, чтобы ты знал: я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, тата.

Йован вложил ладонь в руку отца, и вместе они пошли вперед – и одновременно ввысь.

Что-то изменилось – мальчик поначалу не понял, что именно, но быстро сообразил:

– Посмотри, тата! Я больше не хромаю! – закричал он и засмеялся от счастья. – Я иду так же, как ты!

Отец, словно бы и не удивившись этому, смеялся вместе с ним.

Йован и его тата шли и шли, удаляясь все дальше, не размыкая рук, продолжая говорить о чем-то.

Они не видели, что по покинутой ими поляне в отчаянии мечутся четверо людей. Не слышали, как эти люди кричат и плачут, причитая над распростертым на земле бездыханным телом старика.

Тем временем небо на востоке розовело. Вставало солнце, занимался рассвет. Время навей прошло, чтобы больше никогда не наступить.

Эпилог

Все тело ныло и болело, как будто он с вечера переусердствовал в тренажерном зале. Или всю ночь разгружал фуры на продовольственном складе – было такое в далекой юности.

Матвей сбросил одеяло и открыл глаза. На широкой двуспальной кровати, застеленной канареечно-желтым в тонкую синюю полоску бельем, он лежал один.

Ну конечно. Запах кофе. Она уже встала и ушла на кухню.

«Она?»

Он отмел не успевшую оформиться мысль и встал. Голова слегка кружилась и побаливала – с правой стороны сильнее. Матвей поднял руку и осторожно ощупал череп. Коснувшись шишки на лбу, зашипел от боли.