— И чем я могу тебе помочь? Дорогой, я не вмешиваюсь в дела живых и не имею к ним отношения. Мне бы с мертвыми разобраться — их в миллионы раз больше.

— Знаю, Хела, знаю. Но я не собираюсь просить невозможного. Мне нужно знать, кто умрет в Стокгольме в ближайшее время смертью через отсечение головы. Вот и всё.

Хель на время задумалась, глядя куда-то на стену, а затем с хитрецой посмотрела на Холлистока, не сводящего с нее глаз:

— Что я буду с этого иметь?

Тот ждал этого вопроса и улыбнулся:

— Мойлу и компанию придурков, которую он возглавляет. Товар жирный, стоящий — не прогадаешь. Старый вампир никогда не попал бы в Хельхейм при других обстоятельствах.

Хель весело расхохоталась:

— Неплохое предложение! Даже как-то не хочется поломаться для начала! Хорошо, ты получишь свое, милый. Ты и так уже немало сделал для меня — дал почувствовать себя женщиной, которая любима, которую уважают, а не боятся. Но прежде чем мы перейдем к делу, ответь мне на один вопрос.

— Пожалуйста! — успокоенный и умиленный ее словами, Холлисток, заложил обе руки за голову и вытянулся на кровати.

— Зачем Мойле эта жизнь, она ему не надоела за тысячелетия? Потусторонний мир широк и светел, там вечное лето. Ведь он давно заслужил покой.

Холлисток пожал плечами:

— Он влюбился.

— В кого? — в изумлении Хель широко открыла глаза.

— В женщину. В простую земную женщину.

— Как он не вовремя! — она снова рассмеялась. — Поздняя неожиданная любовь, как интересно! И ты хочешь лишить старика этой сладости? Не стыдно? Посмотри на нас с тобой, вспомни своих земных женщин — разве именно это не самое главное счастье в жизни!?

— Главное. Но устроить свое счастье на чужих смертях нельзя. Расплата приходит всегда — в мире людей со временем, а если дело касается чести Высших, то сразу.

Хель покачала перед ним пальчиком:

— Результаты божественных ритуалов непреложны. Если этот Мойла завершит свое дело, то даже Высшие не смогут ничего с ним поделать в течении ста лет. Так что сразу — совсем не сразу.

Улыбнувшись, в ответ Генрих тоже поднял вверх указательный палец:

— А должно быть — сразу! Таков закон.

— Ты мой законник! — Хель ласково потрепала его по голове. — Ну что же, господин Армор, блюститель правды и ревнитель законов, пройдемте к зеркалу. Как всегда, все ответы на твои вопросы — там.

Легким движением встав с кровати, она подбежала к противоположной стене и раздвинув ее в обе стороны, словно бабочка впорхнула в соседний зал, успев при этом игриво вильнуть упругими сочными ягодицами. Холлисток прошел следом и вскоре присоединился к ней, стоявшей возле гигантского зеркала, без остатка занимавшего площадь широкой стены. Зал, огромный и темный, был начисто лишен какой-либо обстановки, а единственным элементом декора, придающем помещению уюта, был толстый темный драп, туго натянутый с трех сторон. Само зеркало напоминало скорее экран кинотеатра, на котором переплетались непонятные живые узоры, постоянно меняющие как цвет, так и форму. Напрямую не отражая ничего, оно подчинялось только своей хозяйке, видевшей в нем ответы на любые свои вопросы, касавшиеся не только прошлого, но и будущего. Одновременно, зеркало служило для нее инструментом наблюдения за Хельхеймом и ничто, даже мысли его обитателей, не могли укрыться от всевидящего ока.

— Запоминай имена, — сказала Хель подошедшему к ней Холлистоку, не отрывая взгляд от проносящихся перед ними отображений, понятных только ей.