Ворон в своем неизменном массивном кресле и бокалом коньяка в руке, Афган… когда я смотрел на него, у меня в голове возникал образ собаки-поводыря, правда, тот, кого она ведет, был совсем не слеп. И они настолько привыкли к обществу друг друга, что никогда не разлучались. Макс сидел напротив отца. Спокойный, сдержанный, всем своим видом демонстрируя "всегда готов к новым подвигам". Но теперь я знал наверняка, чего ему стоило это напускное послушание. Часто ли он сжимал руки в кулаки, чтобы не выхватить из кобуры ствол и не засадить пулю Саве прямо между глаз? Уверен, каждый раз когда его видел, и еще миллионы раз в своих мыслях. Ирония судьбы, но я его прекрасно понимал, так как и сам не раз чувствовал то же самое. И это не единственное, что нас объединяло — именно поэтому отец до сих пор и жив.

— Совещание в самом разгаре?

Они повернули головы в мою сторону, первым заговорил отец.

— Да трепаться особо некогда, тут дела решать нужно. Много непоняток — надо разгребать. Итальяшки кипишуют, бабло уплывает, а мы с ними в "дам — не дам" играем. Пора определяться.

Я прошел внутрь, сел на кожаном диване возле Афгана.

— Я с ними не один год дела веду, уладим. Слишком борзые стали, прогнуть пытались, а свое место знать нужно, иначе — укажут. Чем мы и занялись.

— Ты, Андрей, конечно, прав. Только не они одни теряют — мы тоже в накладе. И мне тут базара про беспредел Ворона не нужно — я свое слово всегда держал.

Я сжал зубы от злости, понимая, к чему он клонит. Вершитель судеб хренов.

— Никак не смиришься, что породниться не удалось, Ворон? Во сколько ты оценил несостоявшуюся сделку с Мараньяно, а? Я тебе двойную неустойку выплачу, с процентами — чтобы у тебя сердце не прихватило. Я стариков не убиваю.

Повисло неловкое молчание. Только не от того, что мы говорили о чем-то, что неизвестно другим, а наоборот — каждый сидящий здесь понимал и читал между строк.

— Сын, ты не кипятись. Нужно этот вопрос закрыть и разойтись каждому в свою сторону.

— Ничего, подождут. Или ты думаешь, я прям сейчас сорвусь и поеду решать их проблему?

В разговор встрял Макс, выждав нужный момент.

— Перестрелять как собак бешеных. Они не на своей территории…

Я ухмыльнулся своим мыслям — руки чесались сделать то же самое, только вот опыт научил думать о возможных последствиях. Хотя лично меня беспокоило одно: чем дольше вся эта канитель будет продолжаться — тем большей опасности будут подвергнуты Лена и Карина. Мне было, что терять и за кого отвечать.

— Зверь, стволами размахивать каждый дурак может, а ты попробуй чисто все провернуть. Времена меняются… — голос Савелия прозвучал тихо, но уверенно.

Я как будто прочитал все мысли, которые вихрем пронеслись в голове Макса. Его глаза вспыхнули зловещим огнем, я наблюдал за ними обоими со стороны и гадал, сколько еще дерьма готов хлебнуть Зверь, чтобы дойти до своей цели?

— Я возьму это на себя. Закроем им рты. Хочешь чисто, Ворон, закроем чисто. Но я бы тварей распял прямо там, на крючьях для свиных туш.

Противостояние становилось все напряженнее, внутри Макса бурлила злость и возмущение.