— Так и быть.

Час спустя они прибыли в городскую тюрьму. Сано, Хирата и трое сыщиков провели лошадей по шаткому мосту над тюремным рвом. Охрана добиралась пешком, сопровождая паланкин Рэйко. У обитых железом ворот всадники спешились, и Сано отправился поговорить с привратником. Рэйко высунулась из паланкина, разглядывая замшелые старые стены и полусгнившие торцы крыш, заслоняющие трущобы Кодэмматё. Тем не менее этот известный застенок со скопищем нечистот вокруг оказался не так уж мрачен, как она представляла.

Стража открыла ворота. Сано и его люди прошли во двор. За ними, в окружении телохранителей, семенила Рэйко. Внутри околачивались нагловатого вида тюремщики, вооруженные кинжалами и дубинами. Они поклонились Сано и дерзко уставились на Рэйко. Досадуя, что привлекла их внимание, она втиснулась между мужем и Хиратой и не отходила от них, пока сыщики не вошли в какое-то утлое строение. Дожидаясь их, Рэйко уловила сальный шепоток тюремщиков. Пахло сточной канавой. Из окошек в замызганной глинобитной стене доносились жалобные крики. Рэйко содрогнулась. Наконец Сано и Хирата вернулись, сопровождаемые пожилым самураем — должно быть, надзирателем. Старик удивленно покосился на Рэйко.

— Жена прибыла оказать помощь заключенной, — кратко пояснил Сано.

Лицо надзирателя сделалось отрешенным, скрыв какие бы то ни было мысли о неподобающем поведении главного следователя.

— Прошу следовать за мной, — произнес он.

По пути в тюремную крепость Рэйко прислушалась к разговору между Сано и самураем, который шел рядом с Хиратой в нескольких шагах от нее.

— Вы узнали, кто и за что избил Хару? — спросил Сано.

— Пока нет, — ответил тюремщик.

— Как она себя чувствует?

— Еще не оправилась и все время молчит.

Они оказались у входа в каземат, и стража отперла тяжелую дверь. Рэйко едва не оглохла от какофонии воплей и стонов. Пока она шла вслед за Сано и другими по извилистому проходу, ее окутывало зловоние фекалий, мочи, гниющего мусора и рвотных масс; повсюду роились мухи. Она закрыла нос рукавом. В скудном солнечном свете, падающем из высоких окон, Рэйко разглядела грязную жижу, сочащуюся из-под дверей по обе стороны коридора. Было слышно, как многочисленные узницы ходят там, что-то бормочут себе под нос, барабанят по стенам. Рэйко подобрала подол кимоно, чтобы не испачкать в грязи, и поспешила дальше.

Наконец тюремщик остановился напротив одной из камер, открыл дверь и отошел в сторону, пропуская Сано и Хирату.

Рэйко удалось проскочить следом, и вот что она увидела: Хару лежала в углу на охапке соломы спиной к двери, на ее голых икрах виднелись алые полосы, а серое одеяние было в бурых пятнах; девушку била крупная дрожь. Зрелище так потрясло Рэйко, что она забыла о собственных тяготах.

— Хару-сан! — воскликнула она в порыве сострадания.

Девушка повернула голову.

Оба ее глаза были подбиты, нос и губы распухли, покрытые запекшейся кровью. Завидев Сано и Хирату, она в страхе отпрянула. Но вот ее взгляд упал на Рэйко, и она горестно всхлипнула. Рэйко, забыв о грязи, бросилась на колени и сжала ее в объятиях. Хару, рыдая, прильнула к ней, а Рэйко в ярости воззрилась на тюремщика, допустившего надругательство над заключенной.

— Мне нужна ванна с горячей водой и полотенца, чтобы отмыть ее, — сказала она надзирателю.

Тот поначалу опешил, не ожидая такой наглости, затем негодующе посмотрел на Сано.

— В таком виде вы ее и нашли? — спросил тот.

— Да.

— И даже не удосужились обработать ей раны? — В голосе Сано сквозило осуждение.

— Не в наших правилах нянчиться с преступниками, — стал оправдываться тюремщик.