Когда он увидел, как белое кольцо сомкнулось вокруг паланкина, у него похолодело в груди. Даже если кинжал при ней, Рэйко не выстоять против такого числа нападающих! Глубина собственного страха подсказала Сано, как сильно он любит жену — несмотря ни на что. Да и Хару нужна была ему живой, чтобы разыскать Мидори. Тревожась за женщин, Сано направил коня в гущу сражения, прорубаясь к паланкину.

Какой-то безусый священник с копьем метнулся ему наперерез. Сано парировал удар и в тот миг, когда его лошадь взвилась на дыбы, полоснул юнца по груди. Тот выронил копье. С исступленным восторгом на залитом кровью лице он вскричал:

— Хвала Черному Лотосу! — и упал замертво.

Видя, как Хирата и остальные положили еще нескольких фанатиков, Сано понял, что убитые были неумелыми воинами — похоже, крестьянами, без должной боевой подготовки. Убивать слабого, даже если тот грозит ему смертью, Сано не хотелось.

— Сдавайтесь или все погибнете! — прокричал он в толпу.

Но сектанты по-прежнему шли на них. Послышались новые вопли агонии. Черный Лотос продолжал наступать, словно армия марионеток, управляемых невидимым кукловодом и гибнущих по его прихоти. Однако их численное превосходство давало о себе знать. Каждому самураю приходилось биться со многими противниками.

Несколько солдат пали, растерзанные фанатиками. На замену убитым из зданий высыпали все новые и новые полчища. Отражая удары дубин и выпады копий, убивая монахов, Сано медленно, но верно прокладывал дорогу к паланкину. Тут он заметил, как белые одеяния метнулись к воротам храма — одни потрясали оружием и факелами, тогда как другие тащили на спинах какие-то тюки.

Сано понял, что своим появлением привел в действие убийственный план Черного Лотоса. Фанатики отправлялись на уничтожение города.

— Задержите их! — воззвал Сано к своему войску. — Не дайте уйти за ворота!

— Милостивые небеса! — проговорила Рэйко, обомлев при виде побоища, разгоревшегося за окном паланкина.

— Видите? Я вам не соврала, — доказывала Хару. — Теперь вы мне верите?

Носильщики опустили паланкин на землю. В памяти Рэйко всплыли ужасы Нихомбаси, но тогдашнее нападение казалось ей теперь мелкой стычкой. И хотя носилки были взяты отрядом в кольцо, свирепость священников и монахинь почти не оставляла надежды на спасение. Рэйко и Хару сидели внутри как две готовые мишени.

— Если ты знала, почему не сказала заранее, когда мы уходили из города? — допытывалась Рэйко. Девушка уныло пожала плечами. — Мы могли набрать больше солдат, — продолжила Рэйко, — но теперь уже поздно. Хочешь знать, что я думаю? — Она сгребла Хару за ворот, притянула к себе и закричала: — Да ты вообще не знала, что будет! Пытаешься, как всегда, использовать обстановку для своих целей!

Вдруг Рэйко осенила другая догадка.

— Постой-ка… Ты знала! Ты нарочно затащила нас сюда, чтобы мы все погибли!

Она выпустила Хару и высунулась из окна, разыскивая взглядом Сано. Рэйко слышала его голос, но сам он как будто исчез в толчее и неразберихе. Вся земля вокруг была усеяна окровавленными телами — в основном это были сектанты, хотя встречались и самураи. Метались кони без седоков, в траве дымились оброненные факелы.

— День славы Анраку настал, — благоговейно произнесла Хару.

Сердце Рэйко сковал страх за Сано. Ей отчаянно хотелось загладить свою вину, сделать так, чтобы он полюбил ее снова. Мысль о том, что они так и погибнут в разлуке, разрывала ей душу. Она бы бросилась ему на помощь, но обязательство следить за Хару удерживало ее на месте.

Вдруг кучка монахинь прорвала линию обороны и ринулась прямо на них с искаженными яростью лицами.