Над головой прогремел гром, и Рекс почуял, как изменился воздух.

– Вот дерьмо! – Он просунул руку в щель, и ему на ладонь упали несколько дождевых капель. – Отлично. Дождь начался.

– Надеюсь, вы не забыли накрыть фейерверки пленкой? – спросила Десс.

Рекс в растерянности посмотрел на нее и ничего не ответил. Всю прошлую неделю он занимался разработкой плана и его осуществлением, с этим было столько хлопот, что о дожде Рекс как‑то не подумал. Фейерверки лежали по другую сторону запертой двери, на крыше, накрытые старыми картонными коробками. И если их не убрать оттуда, они скоро превратятся в сырую бесполезную массу.

– Ты что, не слышал прогноза? – воскликнула Десс. – О дожде всю неделю говорили!

– Я вообще больше не могу смотреть телевизор.

С того момента, как Мадлен разворошила тьму у него в голове, умный человеческий ящик в отцовском доме, мигающий экраном и дурнопахнущий, вызывал у Рекса судороги при одном только взгляде.

Десс застонала.

Рекс отступил от двери на несколько шагов, беря максимальный разбег, возможный на маленькой верхней площадке лестницы, и снова бросился на дверь. Она подалась еще на дюйм наружу, натянув цепь. Но щель была все равно слишком мала, чтобы сквозь нее можно было выскользнуть на крышу.

Дождь снаружи пошел сильнее.

Рекс заметил, что железо двери слегка выгнулось пузырем в том месте, где приварена цепь. И подумал, что, если несколько раз с силой ударить по этому же месту, металл изогнется еще сильнее и щель расширится настолько, что сквозь нее можно будет пролезть.

Он принялся колотить каблуком по металлу, и лестница наполнилась ужасным грохотом.

Десс посмотрела вниз, перегнувшись через перила.

– Боже мой… Рекс, может, не стоит так сильно шуметь?

– Я не чую никого поблизости.

– Но если кто‑то запер эту дверь именно сегодня, этот человек может и сейчас находиться где‑то рядом.

– Думаешь? – хмыкнул Рекс. – Тогда у него должен быть ключ.

– У него может заодно оказаться и пистолет, например.

– Я больше не боюсь людей.

Рекс снова пнул дверь; она выгнулась еще чуть‑чуть. Нога Рекса в ковбойском сапоге уже болела, но он не обращал внимания на боль, сосредоточившись на разраставшейся внутри темноте.

По краям поля зрения замельтешили черные точки, тело словно бы изменилось, приобретая новые очертания под кожей. Боль превратилась в гнев, Рекс начал колотить по двери сильнее и сильнее, не обращая внимания на то, как при этом доставалось ноге.

Дикие мысли затуманили его человеческий разум: плоская металлическая поверхность стала врагом, умная сталь, входившая в состав двери, вызывала отвращение. Он должен был вырваться из этой человеческой ловушки, выскочить под открытое небо…

Дверь гнулась и выпучивалась под его ударами, ее нижние петли уже готовы были вот‑вот оторваться от стены. Хлопья краски отлетали от поверхности, металл глухо звенел и гудел при каждом ударе. И наконец кольцо, на котором держалась цепь, вылетело, и дверь, сорвавшись с петель, рухнула на крышу.

– Черт побери, Рекс! – негромко сказала Десс. – Что с тобой происходит?

Рекс взял себя в руки, заставив тьму отступить, глубоко вздохнул и только теперь ощутил сильную боль в правой ноге.

– А ч‑ч‑ч… – прошипел он, перегибаясь через перила лестницы и всматриваясь вниз.

Если в здании кто‑нибудь был, то, без сомнения, слышал шум у чердачной двери.

Но чуткий слух Рекса не уловил звука шагов на лестнице.

– Идем, – сказала Десс, – мы уже запаздываем.

Рекс вышел следом за Десс на крышу, хотя каждый шаг давался ему с трудом, нога отчаянно болела.